Парящая для дракона

– Драконы очень умны, Лаура. Именно поэтому он сейчас изображает обиженного.

«Обиженный» продолжал тяжело вздыхать, к вздохам присоединилось попискивание, особенно когда я сделала пару шагов от кровати. После чего Ландерстерг приблизился к нему и что-то сказал еле слышно. Чешуйки встали дыбом, вздохи прекратились, писк тоже.

– Что ты ему сказал? – спросила я, то и дело оглядываясь, когда меня чуть ли не силой тащили к двери.

– Что оторву ему хвост и скормлю наблам.

– Что?!

– Лаура! – Ландерстерг внимательно на меня посмотрел. – Он сейчас тебя испытывает. Проверяет на прочность. Насколько ты готова сидеть рядом с ним дни и ночи. Если ты хочешь ему помочь, иногда нужно проявлять жесткость.

– Ты правда сказал, что оторвешь ему хвост?!

Дракон закатил глаза. Точнее, если бы Ландерстерг закатывал глаза, это выглядело бы именно так, когда он на миг замирает, глядя куда-то в пространство.

– Драконы чувствуют интонации. Отношение. Они чувствуют тебя. Вчера ты уходила, ты с ним по-настоящему прощалась, и он это чувствовал. Сегодня ты знаешь, что вернешься, и он тоже знает. Я всего лишь тактично ему намекнул, что при мне лучше не показывать характер.

– Но что ты все-таки сказал?

– Тихо.

Он сказал «тихо», и у драконенка все чешуйки встали дыбом?!

Впрочем, у меня тоже от некоторых его фраз волосы дыбом встают, так что удивляться не стоит.

В коридоре нас встретил мергхандар, на которого мы оставили драконенка, а потом направились к телепорту. Вчера вечером я мало на что обращала внимание, но сейчас заметила, что резиденция совершенно нежилая. Об этом говорила и запакованная мебель (не факт, что не новая) в коридорах-переходах, и пустые стены, и холод, исходящий от них.

Я хотела спросить, почему так, но не стала: взгляд Ландерстерга был устремлен в пространство, а если быть точной, скорее – сквозь пространство, словно он стремился оказаться как можно дальше отсюда, поэтому я молчала до той минуты, пока мы не вышли по другую сторону открытого специально для нас ВИП-перехода.

– Что мы будем делать дальше? – спросила я, стоило нам оказаться за дверями телепортационного зала, в просторной комнате ожидания.

– Жду ваших комментариев по поводу расписания, – сообщили мне. – Хорошего дня, Лаура.

И… в общем, все. Меня к Эльде отвозил Хестор, Ландерстерга забирал другой водитель и сопровождали мергхандары. С тех пор, как я отправила сообщение о том, когда и где мне нужно быть в ближайшие несколько дней, мы с ним больше не общались. Точнее, я понимала, что ему некогда и мне некогда, но вот как вообще понять этого мужчину?

Мы даже завтракали отдельно: он – разговаривая с кем-то по смартфону по-прежнему рядом с бассейном (если завтраком можно назвать чашку кофе), я – у себя в комнате с малышом, который так и норовил попробовать мою еду, а когда я отправляла его к драконьей, дико обижался.

– И в какую же сторону склоняется успех? – заметил отец, возвращая меня в реальность.

– В хорошую, – ответила я.

– Чему я несказанно рад.

По квартире разнесся звонок: за нами должен был приехать Хестор, но когда мы с отцом вышли из кабинета, помимо водителя, уже забирающего сумки, в холле обнаружилась высокая темноволосая женщина.

– Мильда Хайц, – представилась она раньше, чем я успела что-то сказать. – Пресс-секретарь ферна Ландерстерга. Ферн Хэдфенгер, где мы можем поговорить с вашей дочерью?

Ладно, я сделаю вид, что не услышала, как будто Мильда Хайц говорила обо мне в третьем лице. И с таким видом, словно меня тут нет.

– Мой кабинет к вашим услугам, – произносит отец. – Я вас провожу.

– Спасибо, папа, я справлюсь сама, – отвечаю я и указываю в сторону, откуда мы только что пришли. – Ферна Хайц.

Она даже сейчас проходит мимо меня, точно я говорящий столб, но если честно, меня давно перестало волновать, почему меня воспринимают как говорящий столб. Главное – донести нужную информацию, а заморачиваться по поводу и без – это не мое.

– Ферн Ландерстерг поставил вас в известность, что вам придется провести одну-две встречи с журналистами? В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

– Поставил. – Я устраиваюсь в кресле отца, хотя раньше никогда себе такого не позволяла. – Прошу, ферна Хайц. Садитесь, я сегодня и так весь день на ногах.

Ферна Хайц достает планшет, пристраиваясь напротив меня. У нее идеально прямые длинные волосы, стянутые в хвост. Очевидно, вьющиеся, потому что на виске крохотный завиток. Едва различимый, но его тугая пружинка подчеркивает высокие скулы и полные чувственные губы. Пресс-секретарь то ли недавно вернулась из жарких стран, то ли у нее просто смуглая кожа.

То ли у Ландерстерга вкус на высоких смуглокожих брюнеток.

Эту мысль я пинком отправляю в фоновый шум и улыбаюсь.

– Итак, журналисты.