Парикмахерия

Вот же, угробил кучу народа. В «курятнике цапельном» четыре трупа осталось. И сама «цапля». С переломанной спиной, залюбленная насмерть, утопленная. Пять мертвецов, а князь-волк не пришёл. Это потому что у меня такая избирательная совесть? Из-за меня, по моему приказу пришли и убили. Но — не от моей руки. Убивать самому — совестно. А чужими руками? «Бессовестно»? Но «чудище лесное» не показалось — можно и дальше спокойно искать свой «аленький цветочек». Или хоть бы выспаться. А тут тебе: ведьмин «оборот» — спать не даёт. Дошёл — уже и стихами заговорил.

Э-эх, это что, жизнь? Тихая-мирная, патриархально-пасторальная? Я так даже в своём урбанизированном не напрягался. Вроде бы и не на походе, а уже и забыл когда спал нормально. Каждую ночь всё что-то случается. Из неприятностей. Из последнего — орально-убивальная ночка, потом — забеги с Кудряшком и Перуновой жёнкой, затем — «птическое чириканье» в выгребной яме. Вот уже четвёртая ночь подряд. Спать же хочется. А тут — ведьмы снятся. С голым «оборотом».

Скверно. Человек впрямую снами управлять не может. Во сне человек бессилен. Поэтому «сноходец» — самый страшный противник. И волшебства не надо.

А что говаривал по этому поводу товарищ Бендер?

«— Ваше дело плохо, — сочувственно сказал Остап, — как говорится, бытие определяет сознание. Раз вы живёте в Советской стране, то и сны у вас должны быть советские…

— Я вам помогу, — сказал Остап. — Мне приходилось лечить друзей и знакомых по Фрейду. Сон — это пустяки. Главное — это устранить причину сна. Основной причиной является самое существование советской власти. Но в данный момент я устранять её не могу. У меня просто нет времени».

Как жаль, что «сын турецко-подданного» так торопился…

Поскольку я здесь не «турист-спортсмен», который лупит «по бездорожью и разгильдяйству» своим автопробегом на предшественнике «Лады-Калины» марки «Антилопа Гну», а совсем наоборот — сам как эта «советская власть — всерьёз и надолго», придётся менять реальность. Изменять. Только — с кем?

«И спать пора, и никак не уснуть.
Всё та же Русь,
Всё тот же смех,
И лишь тебя не хватает чуть-чуть».

Кого бы приспособить на роль «тебя»? Хотя бы на «чуть-чуть»?

Спать не могу — что-то зудит, что-то чешется. А и правда — что это такое по мне ползает? В темноте не разобрать. Муравьи, что ли пришли? Так у нас же ничего сладкого нет.

Я осторожно вернулся в поварню. «Пулемёты» молчали, но воздух… Никогда не видел, как топоры в воздухе висят. Попробовать, что ли? Если я его подкину…. При всём моём неуёмном любопытстве, я не стал проверять — повиснет уже здесь топор, или надо ещё добавить. Вздул огонь в очаге и начал разглядывать — а кто это по мне чешется.

Та-ак. Поймаю хоть какого попаданца — сразу в бочку с керосином. С головой. А попаданку — сперва обрею наголо. Везде. А потом — всё равно — в керосин.

Куча народа старательно, взахлёб рассуждает о фламбергах и цвайхандерах, нодати и клейморах… Исполать вам, детинушки. Только что вы этими двуручными железяками сделаете против вши обыкновенной? Зарубите? Замахаетесь рубивши. И не надо ля-ля нашим ребятам, что вошь на попаданца не залезает. Очень даже свободно. Вошь как раз и любит чистую кожу. Потому что — тоньше.

Когда вошь или блоха ползёт по нормальному степняку здесь, или по таджику из кишлака в моё время, и кусает, то на коже не появляются покраснения. А у пришлых — всё тело как в сыпи. В Великую Отечественную так в Средней Азии немецких и английских шпионов ловили. Как бы чудака не готовили, как бы его бегать и стрелять не учили, сколько бы ему диалектизмов с этнографией не вбивали — нужны десятилетия, с детства начиная, чтобы не только не чесаться, но и не краснеть под укусами насекомых.

Конечно, попаданец — не шпион, может и покраснеть. Может и почесаться. Укус вошки не убивает. Но ведь ты ж, попадец попадуев, чесаться будешь непрерывно! Неудержимо и озлобленно! Будешь расчёсывать своё, набитое высотами прогресса и свершениями человечества, тело. До крови. А уж поймать серьёзную заразу в открытые, сочащиеся кровью и гноем ранки… И незамедлительный похоронный марш:

«Вы жертвою пали в борьбе роковой
Вы сами вцепились ногтями.
И каплет на землю горячая кровь
Из ран, растравленных руками».

Педикулёз. В моей России — нечто экзотическое и стыдное. Давно ли? Ещё века не прошло с тех пор, как каждая бабушка вполне штатно, накатано, каждый вечер, проверяла волосы внучка или внучки перед сном. И спокойно реагировала: «Во, опять гниды щёлкают». Когда яйца вошки придавишь ногтём, они издают характерный щелчок.