Парикмахерия

– Ты не ори. Ты книжной премудрости разумеешь? Ну что вылупился — я не шучу. Книги читать можешь? Сам написать чего, или там посчитать — сколько брёвен и каких на избу надо? Да не обижайся ты. Я по делу спрашиваю, а не зубоскальства ради. У меня тут всерьёз грамотных — один Николай. К зиме открою в вотчине училище — мне дел много надо сделать, а для этого грамотные мастера нужны. Грамоте и счёту учиться пойдёшь?

Мужик смотрел на меня как на выходца с того света. Или как на полудурка. Странно: «полудурок» — это же только половина от «дурака», а звучит обиднее. Наверное, так же смотрели славные Елизаветинские и Екатерининские офицеры на полковника Александра Васильевича Суворова. Когда он в своём полку открыл школу для солдат.

– Обманешь…

– Так. Мы с тобой уже по третьему кругу пошли. Мне тебя обманывать есть только один резон — если ты мне не слуга, не помощник, а так… дерьмо стоячее. Ты — дерьмо?

– Я? А… Не…

– Ну вот и ответил. По первопутку пойдёшь учиться. Точка.

– Глава 98

Ответа не последовало. Мужик, до того внимательно смотревший мне в лицо, уставился куда-то над моей головой. И как-то замер. Я обернулся. В воротах заимки стоял князь-волк. Здрасьте. Как-то он быстро сегодня. Совесть моя хвостатая. Но деваться некуда: «муж горниста» от моей руки помер.

– Чимахай, иди-ка ты спать. Это не к тебе пришли. Видеть тебе этого не надо. Спать пошёл!

Пришлось рявкнуть. Мужик заворожено кивнул, кажется, так и не поняв моих слов. Осторожно, держась за стенку, шагнул в проём сарая. И, как «горнист» не сводил взгляда с того места, где, хоть бы и невидимая за стеной, находилась наша баба, так и Чимахай, не сводя глаз с места, где стоял волк, пошёл к своей лежанке.

А я выдохнул и начал стаскивать с себя одежду. Как-то я устал. То крышу придумывал, то сено косил. Одного мужика убил, другого побил, четверых взрослых истериков успокоил. Ванька-попадун общеуспокаивающего действия. Вроде брома. Хорошо, что сегодня только нервные попадались. А то пришлось бы, к примеру, ещё и слабительным поработать. Пропотел я сегодня и притомился. Вот пускай ночной ветерок и остудит. И горячее тело, и горячечную голову.

Я скинул с себя всё. Даже бандану и сапоги. Только дрючок в руки взял. И пошёл с палочкой на волка. Ну не съест же он меня? А если и съест… Может, оно к лучшему будет? Раскусит бредовую головёнку и… «Мёртвые сраму не имут». Я подошёл к своей «анимированной совести» шага на два. Сел перед волком на корточки и стал смотреть ему в глаза.

Никогда не смотрите в глаза незнакомому зверю — прямой, не моргающий, не скользящий взгляд — признак опасности, угрозы. Предвестник нападения. Только он за мной уже столько времени ходит. Может, мы уже — «знакомые звери»?

Здоровый волчара. Ну и что? Кавказские овчарки чуть меньше. А они меня всегда все любили. Я не знаю почему. С большими собаками у меня проблем не было. Нет, вру — не вообще с большими, именно с овчарками не было. Этим собакам приходится работать в отрыве от человека, выполнять не простенькие команды типа «сидеть» или «фас», а сложные, многошаговые: «отгони отару на верхнее пастбище». Думать им приходиться. И за себя, и за человека, и за стадо. Выживают не только самые сильные, но и самые умные.

Они умные — и я не дурак. Так чего ж двум умным ссориться? Вот у меня и нет проблем с овчарками. Ни с восточно-европейскими, и ни с немецкими, ни с колли. Кавказцы просто приходили и старались лечь на ноги. Здоровенные псины, кудлатые как овцы, из группы в тридцать-сорок особей хомосапиенсов всегда выбирали меня. И старались привалиться к боку. Так было в горных осетинских аулах. Потом я столкнулся с кавказцами в Центральной России. Не с «лицами кавказской национальности», а с мордами. Именно, что столкнулся — когда такая махина вылетает из калитки и кидается на грудь — «фу!» кричат все. Всей улицей. Даже наряд патрульно-постовой службы, случайно проезжавший мимо. А чего кричать? Ведь по собаке же видно — когда она идёт в бой, а когда — знакомиться с приятным человеком. Я потом с этим псом проводил времени не меньше, чем с его хозяйкой. Но — до первой рюмки. Нормальный пёс спиртного не любит. Когда видел, как подвыпившие гости лезут к собаке или кошке с сюсюканьем — всегда жалко становилось. И глупых хомосапиенсов, которые не чувствуют как они воняют, и бедное животное, которое вынуждено это всё терпеть.