Парикмахерские ребята

Я ощутил в душе мгновенный ужас — меня нашли! Но аэролет пролетел, скрывшись за деревьями. Какое счастье, что он не оснащен. Со школы я знал, найти человека с воздуха легко. Существуют приборы, которые показывают на экране объекты, излучающие тепло. Можно настроить такой прибор на температуру от тридцати шести до тридцати восьми градусов, и готово дело — они извлекают меня из леса, как миленького.

Но если на аэролете не было такого прибора, где гарантия, что его не будет на следующем?! Нужно торопиться.

Я ускорил шаг.

Минут через десять сосновый лес сменился лиственным и пошел под уклон. Я сбежал по склону, легко переставляя ноги. Мне нравилось быстро идти, иногда переходя на бег.

Впереди мелькнула голубая полоска воды.

Это оказалась река. Я вышел на берег и остановился. Вниз по течению лес кончался, и начиналось огромное поле. Километрах в двух стояло несколько домов, отсюда — маленьких, два двухэтажных и несколько одноэтажных. Рядом с ними сверкали на солнце точки аэролетов. Пока я разглядывал, приложив ладонь к глазам, дома, три аэролета вспорхнули с поля и, не набирая высоты, над самой землей помчались к лесу.

Слева лес стоял стеной, быстрая речка вырывалась из него и бодро бежала вниз.

Первой мыслью было ринуться в чащу, бежать, бежать, бежать, пока хватит сил… Но я вовремя остановил себя. Тогда же меня найдут сразу.

В это время на волнах речки показалась здоровенная коряга. Она плыла из леса ко мне, растопырив короткие, причудливые корни. Решение пришло мгновенно. Я оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, спустился к воде.

В школьном бассейне я был одним из первых. Так что утонуть не боялся — как только коряга поравнялась со мной, несколькими гребками догнал ее, уцепился и, выбрав местечко, спрятал голову так, чтобы с берега разглядеть меня было невозможно.

Вода оказалась не холодной. Оказывается, путешествовать на корягах приятно.

Течение быстрое, мы с корягой передвигались со скоростью торопящегося пешехода. Я успокоился и занялся подсчетами. Выходило, что плыву со скоростью шесть-семь километров в час. То есть вполне приемлемо. И что самое главное, в совершенной безопасности. Кому придет в голову искать перепуганного насмерть мальчишку в плывущей по речке коряге?!

Между тем мы оказались близко от домов. На берегу сидело с удочками несколько человек. Все они были в болотного цвета форме служителей природы. Наступал ответственный момент. Речка в этом месте была не широка, метров двенадцать — четырнадцать…

Меня, как и надеялся, не заметили. С глупой гордостью, что перехитрил их, я прислушивался к негромкому разговору. Жаль, не услышал его полностью — маленький отрывок. Разговаривали обо мне.

— …К вечеру обязательно поймают. Говорят, опасный преступник?

— Разве нормальному и честному человеку взбредет в голову прятаться в лесу? Как ты думаешь?

— Он, наверное, кого-нибудь убил?

— Конечно, убил. Иначе стало бы его ловить столько народу…

Если у меня и были сомнения, то теперь пропали. А я, бестолковый, колебался, не набрать ли злополучный код три ноля, двенадцать, двенадцать, который, казалось, запомнил на всю жизнь, не сказать им: послушайте, мне страшно, прилетайте, заберите меня отсюда… Наивнячок.

Что, если пилот и оба охранника погибли? Запросто могут решить, что это дело моих рук. Может, так и решили?!

Мне удалось обмануть преследователей, но отчаянье овладело мной.

Теперь-то уж точно не миновать газовой камеры…

Я плыл целый день, пребывая в горестном оцепенении. Не замечал ни лесов, ни полей, тянущихся вдоль берега. Иногда на берегу попадались дома, один раз я проплыл под мостом, по которому шли люди. Они вызывали только страх, отныне мне суждено бояться их, потому что первый же, заметивший меня, тут же сообщит куда следует, в ближайшую же администрацию, и будет тысячу раз прав, потому что преступникам не место на свободе. Разве я сумею оправдаться, человек без квалификации?

Лишь когда стемнело, когда я смертельно продрог и понял, что больше не могу удерживаться на коряге, ставшей за невыносимо долгий день самым родным на свете существом, я с огромным сожалением покинул ее. Речка заметно разлилась, течение стало тише. Я, как холодное и скользкое водяное животное, выполз на берег и, из последних сил поднявшись по пологому склону, упал на землю. Было зябко, меня колотила дрожь. Я чувствовал себя самым несчастным человеком во всей цивилизации. Должно быть, в этот момент так оно и было.

Когда немного обсох и согрелся, понял, что хочу есть. Пребывание в воде разыграло аппетит. Лежал в траве под каким-то деревом — горести отходили на задний план, я хотел одного — есть. И ничего больше!

Старался не думать о еде, занять себя чем-нибудь иным, но мысли возвращались к ней.

Вспомнил школьные обеды, подробно, как на большой перемене мы приходили и рассаживались за столами, подносы с тарелками уже стояли — невероятно вкусный бывал в школе бульон! Какие прекрасные пироги готовила мама, невозможно оторваться! Она близко, можно набрать код и поговорить с ней.