ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики

«Это мы посмотрим», — полковник, торопясь, предчувствуя удовольствие, сколупнул панцирь лягушки. Теперь на лягушачьих резных ножках прыгали по кабинету полковника два поистине странных гоночных аппарата. Стены в коврах, в книжном шкафу за стеклами военные труды, письменный стол, заваленный журналами, на подоконнике полевой бинокль, компас, а на полу, на четвереньках, — полковник в отставке, фамилия Самойлов, и он, Алехин, агент Госстраха. Он тогда все имущество полковника застраховал и даже уговорил его подписать бумаги на случай непредвиденных бедствий, прежде всего пожара.

Алехину было хорошо.

«Домик сгорел? Дадут квартиру. Денег нет? Получит страховку. Вера!

Вера!» — пело его сердце.

Вечер теплый, низкое солнце. Тополя в зелени. Лето. Вера. Перед кинотеатром пестрая толпа. На что рвутся? «Дежавю»? Слово незнакомое, но Алехин от всей души желал каждому получить удовольствие от фильма с таким странным названием. Цыганки торгуют губной помадой, бог с ними, им тоже надо жить. Они-то ничего не страхуют.

Вдалеке в толпе Алехин увидел Веру.

Вера шла плавно, толпа как бы обтекала ее. Мужчины при этом не ленились обернуться, а женщины поджимали губы. Еще бы! Вера шла легко и свободно. Она не размахивала руками и не прижимала их плотно к бокам. Она была длинноногая, тонкая, в коротенькой юбочке, с голыми ногами и в такой прозрачной кофточке, что, пожалуй, уместно бы было что-нибудь поддеть под нее.

Алехину было хорошо. Кто-то легонько хлопнул Алехина по плечу.

— Билет есть до Сочи, — услышал он знакомый голос. — В одну сторону.

Алехин очнулся.

Рядом с ним стоял длинноволосый, тот, что с подбабахом. Он щерился нехорошо, дергался, его так и тянуло к правому оттянутому карману ветровки Алехина. Чуял, наверное, своего рака. Ни Вия, ни Заратустры Алехин не увидел, но, наверное, они тоже были где-то здесь, поблизости. Впрочем, ему было все равно, Вера была совсем рядом, она уже улыбнулась ему.

— Подавись ты своим билетом, — шепнул Алехин длинноволосому. — И отваливай, козел, пока не позвал милицию.

Он с восхищением смотрел на Веру.

— А у меня так и течет с потолка, — пожаловалась она. — Сантехники не пришли, я прямо не знаю, что делать. — В ее зеленых лесных глазах таились обида и непонимание. «Хорошо бы после ужина завалиться к ней и заняться этой течью», — подумал Алехин. А вслух сказал:

— Они все такие.

Он имел в виду сантехников. Напрашиваться впрямую было неудобно, чтобы отвлечь Веру от смутных дум, он тут же выложил ей анекдот про простушку Таню. Эта Таня собиралась на свадьбе подсунуть жениху таблетку правдина, а в итоге сама ее проглотила.

Вера оттаяла:

— Ты смешной, Алехин.

В ее голосе слышался укор (еще бы, с потолка течет вода, а он анекдоты!), но в целом она его не отталкивала. Она даже ухватила его под руку, она чуть даже откидывалась назад, так что кофточка ее вообще становилась прозрачной. Алехин никогда не видел Веру так близко и так отчетливо.

А она улыбнулась. Он не знал, чем так сразу тронул ее, но она вдруг оживилась, она подталкивала Алехина высоким своим бедром, прижималась к нему тугим боком. Он сразу возненавидел тех мужиков, что будут сидеть в кафе за соседними столиками и посматривать на Веру, но одновременно он всех прощал — и этих мужиков, и милиционера Светлаева, умчавшегося на Чукотку к олешкам, и упрямого пенсионера Евченко, даже Заратустру с его корешами, всех, всех, ведь Вера была с ним, была рядом.

«Билет в одну сторону! — фыркнул он про себя. — Летайте самолетами Аэрофлота. Сами летайте!»

Он был с Верой, он вел Веру в ресторан. У него были деньги. Он вел Веру через Первомайский сквер, там не было большой толкучки. Он гордился тем, что Вера такая красивая, он радовался, что вечер теплый, под ногами поблескивают лужицы от недавнего короткого дождя. Он видел в конце аллеи большую лужу. Хорошо бы взять Веру на руки и легко перенести ее через сырое место. Правда, он не знал, как она к этому отнесется. Появись сейчас перед ним Заратустра Намаганор и его кореша, он нашел бы в себе силы увеличить их косолапость.

А Вера шла свободно, легко. Она шла легким шагом, переступая лужицы, чуть поддергивая коротенькую юбку, хотя это движение ничему, в сущности, уже не служило: ничего большего Вера ни скрыть от Алехина, ни показать ему уже не могла.

Они шли под липами, переступая мелкие лужицы, так, будто шли по главной улице какого-нибудь неплохого веселого государства, и тихо, покойно было у них на душе. Алехин расправил плечи, от него веяло уверенностью и силой. Вера, наоборот, немножечко побледнела. От волнения. Она все поглядывала на Алехина снизу вверх, хотя нисколько не уступала ему в росте.

— Ты мало отдыхаешь, — сказала она ему.

— Мы вместе в отпуск поедем, — ответил он. — Хочешь на Дальний Восток? — Почему-то ему не хотелось думать о Черном море.

— Деньги нужны, — сказала Вера серьезно. Она была хозяйственная. — Я вот много не зарабатываю, — сказала она, — но мне хватает. Я вот вышла куда, так в автобус сразу не лезу. Такси беру. Никто на ногу не наступает, не жмет, как в автобусе.