Париж

Так как в безик играют вдвоем, Тома довольствовался тем, что подал поднос, который поставили на кровать, и стал наблюдать за партией между старой дамой и своим братом. Он не мог сказать наверняка, поддается ли Люк мадам Говри, но она постоянно выигрывала и была счастлива.

Почти полчаса продолжалось это развлечение, и наконец одержавшая убедительную победу дама улыбнулась братьям.

– Достаточно, юноша, – сказала она Люку. – Но вы доставили мне огромное удовольствие. – Она кивнула Тома. – Надеюсь, вы не очень скучали, месье.

– Вовсе нет, мадам. Мой младший брат слишком уж высокого мнения о себе, я был рад быть свидетелем его поражения.

– А что вы думаете о той башне, которую строит ваш брат? – обратилась мадам Говри опять к Люку. – Говорят, она видна с любой точки Парижа, но мое окно обращено не в ту сторону.

– Она уже выше самого высокого собора Европы, – сказал ей Люк. – И ее отлично видно с авеню Гранд-Арме.

– Я хочу посмотреть на нее, – заявила мадам Говри. – Хочу посмотреть прямо сейчас. До сумерек еще не менее двух часов. Молодые люди, вы проводите меня?

– Разумеется, мадам, – сказал Люк. – Это недалеко.

Мадам Говри обернулась к Тома:

– Окажите мне любезность, молодой человек, скажите им, что я собираюсь на прогулку.

На мгновение Эдит потеряла дар речи.

– На прогулку?! Но у нас никто не гуляет. Я думаю, это запрещено.

Они вместе отправились на поиски тети Аделины.

– Все, что нашим постояльцам необходимо, имеется в доме, – твердо сказала тетя. – А если чего-то нет, то это немедленно доставят для них. Уверена, что месье Ней и слушать не станет ни о чем подобном.

– Вам придется самой сообщить ей об этом, – сказала Эдит. – Мы не сможем.

Но даже тетя Аделина заколебалась, обдумывая, как выполнить эту задачу. Однако ситуация разрешилась сама с появлением месье Нея.

– Да, вы правы, организовать прогулку трудно, – согласился он, как только тетя Аделина описала ему проблему. – При обычных обстоятельствах мы не выпускаем наших постояльцев за пределы дома, – объяснил он Эдит и Тома, – потому что большинство из них слабы здоровьем, а кое-кто плохо ориентируется в пространстве. Мы ограничены в средствах и не можем нанять помощников, которые выводили бы их в город, а самостоятельные прогулки им не под силу. Только представьте, что будет, если мы позволим им бродить по всему Парижу. Но мадам Говри… – Он задумчиво подвигал бровями. – Она – особый случай. – Стряпчий взглянул на Тома. – Она действительно хочет выйти на улицу?

– Боюсь, она настроена очень решительно, месье. – Тома осознал, что невольно стал подражать манере речи семейства Ней, причем ничего не мог с этим поделать. – Мадам Говри играла в карты с моим братом. А теперь желает добраться до авеню Гранд-Арме, чтобы взглянуть на башню месье Эйфеля, хотя я не думаю, что башня ей понравится.

– А может, лучше сказать мадам Говри, что сегодня слишком холодно и ей стоит выбрать иной день для прогулки? – предложила Эдит.

– С любым другим постояльцем это было бы превосходным решением проблемы, – сказал месье Ней с едва заметной улыбкой. – Но мадам Говри не забудет, уверяю вас. – Он опять посмотрел на Тома. – Я не могу отвлекать от срочных дел Эдит и ее тетю. Не согласитесь ли вы с братом сопроводить нашу почтенную даму на авеню?

– С удовольствием. – Вот он, шанс оказать услугу. – Мы будем предельно осторожны.

– Благодарю вас, – сказал Ней. – Я зайду к мадам Говри и сам сообщу ей о нашей договоренности.

Братья Гаскон помогли почтенной даме спуститься по лестнице. Она настояла на том, чтобы идти самой, но два спутника, поддерживающие ее под руки, оказались как нельзя кстати. Ради такого случая была отперта парадная дверь.

– Тетя говорит, что в последний раз эту дверь открывали, когда мадам Говри впервые прибыла сюда, – шепнула Эдит на ухо Тома.

По ступеням крыльца они спустились на тротуар, и там юноши усадили мадам Говри в большое кресло-коляску, которое нашлось у месье Нея. Это было внушительное средство передвижения. Корпус кресла, покоящийся на двух больших боковых колесах и одном переднем, был сплетен из лозы и напоминал огромную корзину. Потребовалось несколько минут, чтобы устроить в нем мадам Говри, обернуть ее плечи шалью и накрыть ноги одеялом. Когда все было готово и Тома под взглядами провожающих толкнул коляску, она тронулась и медленно поплыла по тротуару, словно океанский корабль, покидающий порт.

Кресло-коляска оказалось тяжелым, и Тома с Люком толкали его по очереди. Мадам Говри, зарумянившаяся от холода, настороженно посматривала по сторонам. Они преодолели одну улицу, повернули на другую, миновали небольшую церковь. Мадам Говри заметила, что день морозный. Тома любезно осведомился, не желает ли она повернуть назад.

– Ни за что! – вскричала дама, но через минуту Тома увидел, что она прикрыла глаза.

Часть пути мадам Говри подремала, но уже проснулась к тому моменту, когда кресло выкатилось на широкую авеню Гранд-Арме.