Париж

Шмид внимательно слушал, как Люк описывал короткую встречу с Жакобом перед стадионом Вель-д’Ив. Когда он умолк, Шмид спросил его мнение.

– Мне кажется, Жакоб так испугался увиденного, что решил бежать из Парижа, а вероятно, и из Франции. Когда я произнес слова «кузина Элен», его жена на другом конце провода впала в панику, поэтому я решил, что это их кодовое слово.

– Согласен. – Шмид кивнул. – Это вполне возможно. Если так, то существует маршрут, о котором нам ничего не известно, и этот еврей мог бы привести нас к нему.

– Вы можете арестовать его?

– Мы задержим его по подозрению. Потом допросим. Посмотрим, что он скажет. – Он улыбнулся. – Дайте мне номер телефона, остальным займусь я сам. Вы хорошо поработали.

На следующее утро перед домом Жакоба на улице Лафайет прохаживались два полицейских в штатском. Им был дан простой приказ – проследить, куда поедет семья.

Рано утром они увидели, как Жакоб покинул квартиру, и сыщик пошел вслед за ним в его галерею. Там Жакоб оставался до полудня. Тем временем его жена сходила за покупками и вернулась домой. Потом пришел и хозяин. Больше ничего не происходило.

– Завтра с утра продолжите наблюдение, – велел Шмид. – Если он опять пойдет к себе в галерею, задержите его.

На другой день они привели Жакоба в гестапо, но не в здание на авеню Фош, а в дом на короткой улочке Соссей, которая находится за Елисейскими Полями. Он был хорошо оборудован для приема задержанных.

Шмид сам проводил допрос. Глядя на невысокого, опрятно одетого галериста, он не испытывал никаких особых эмоций. Вопросы он задавал негромко и мягко. Есть и другие методы, и, если понадобится, Шмид их применит.

Первым делом он выяснил, что у Жакоба есть жена и ребенок – маленькая девочка. Это было легко. Чем он занимается? Торгует предметами искусства. Шмид попросил у него ключ от галереи. Жакоб неохотно отдал его. Есть ли у него другие родственники? Есть, но мало. У него есть кузина Элен.

Первая неудача. Значит, эта Элен не выдумка. Но, конечно, они все равно могли использовать ее имя как кодовое слово. Шмид попросил назвать ее адрес, чтобы можно было проверить информацию. Часто ли Жакоб видится с ней? Довольно часто. Он с семьей хотел навестить ее вчера, но передумал. Где он был два дня назад? Около стадиона Вель-д’Ив. Зачем? Ходил посмотреть, что происходит. Ему было страшно? Да. Куда он пошел после этого? На Монпарнас. Зачем? Там живет приятель, с которым Жакоб давно не виделся. Его фамилия Абрахам. Жакоб волновался, не попал ли он в облаву и не оказался ли внутри стадиона.

– И что вы узнали?

– Ничего, – просто сказал Жакоб. – Когда я пришел к его дому, мне сказали, что он уехал оттуда месяца два назад. Это все, что я смог разузнать. Поэтому я вернулся домой.

Шмид догадывался, что как минимум часть этой истории была правдой. Но о чем галерист умолчал? Он записал адрес Абрахама.

– Мы еще поговорим с вами, – сказал он Жакобу и отправил обратно в камеру.

К вечеру все сказанное галеристом проверили. Кузина Элен оказалась пухлой женщиной средних лет, не представлявшей для гестапо никакого интереса. Абрахам действительно переехал, но свой новый адрес не зарегистрировал. Им следует заняться плотнее.

Тем временем Шмид лично наведался в галерею. Ее содержимое заинтриговало его.

Третий рейх конфисковывал художественные коллекции, особенно те, которые принадлежали евреям, и Шмид тоже стал собирать картины. Он считал, что у него уже наметан глаз. В галерее Жакоба он нашел самые разные произведения. Кое-что относилось к дегенеративному искусству и будет, само собой, сожжено, но были там и хорошие вещи. В доме Жакоба наверняка есть еще полотна. У Шмида складывалось впечатление, что реестр имущества Жакоба куда интереснее самого владельца. Шмид бродил по галерее до сумерек. Перед уходом он взял маленький эскиз Дега, аккуратно свернул в трубку и положил в портфель. Никто не хватится этой пропажи.

На обратном пути он снова зашел в дом на улице Соссей и велел привести Жакоба в комнату для допросов. Там его усадили и привязали к стулу.

Шмид сказал галеристу, что ему сообщили о существовании маршрута для побега из страны и что он хочет больше узнать о нем.

Жакоб сказал, что, если такой маршрут и существует, он о нем ничего не знает.

Тогда Шмид взял щипцы и вырвал Жакобу ноготь. Тот закричал.

– Да, это больно, – сказал Шмид. – Ваш друг Абрахам что-то знал о маршруте? Не поэтому ли вы искали его?

Жакоб сказал, что нет. Тогда Шмид повторил прием, и Жакоб снова закричал.

– Если бы я мог сбежать, разве остался бы я здесь? – всхлипывая, проговорил галерист.

На этом Шмид решил закончить. Он приказал поместить Жакоба обратно в камеру и распорядился, чтобы к утру привели для допроса его жену.

Семилетняя Лайла Жакоб была сообразительной девочкой. Вчера ее отец не пришел из галереи домой, мать отправилась его искать и вернулась в панике. Поначалу она не хотела говорить Лайле, что случилось, но потом передумала.