Париж: анатомия великого города

Работы по строительству метро затянулись ввиду того, что власти никак не могли договориться по поводу финансирования проекта, а потому первыми, уже к 1870-м годам, подземные поезда пустили Лондон и Нью-Йорк. Парижскому метро удалось-таки занять достойное место благодаря таланту инженеров и искусству дизайнеров. В основном это заслуга архитектора Эктора Гимара, получившего заказ на оформление метрополитена в 1898 году. Гимар принадлежал к поклонникам стиля модерн (le style moderne), или «ар нуво» (art nouveau). Эта школа дизайна стремилась создать контраст безликой монументальности и достигала совершенства в едином союзе индивидуальных талантов творцов. Во французском и европейском ар нуво (в Германии это течение называли «югендштиль», в Испании — «модерниста») прослеживаются заимствования от английских прерафаэлитов, наиболее видными теоретиками которых были Джон Рескин и Уильям Моррис. Дизайн знаменитой станции метро Гимара включает плавные и прихотливые линии растительного орнамента, что является противопоставлением жестким, математически «правильным» линиям города барона Османа. Новые станции метрополитена сразу же понравились парижанам, ведь они оживили городские улицы, внесли в их облик чувство гармонии, индивидуальности и живости. Использование новых технологий в метро казалось воплощением утопии — парижане видели город будущего мегаполисом скоростей и постоянного движения, — но оно не замедлило продемонстрировать новые опасности. В 1903 году на недавно открытой ветке метрополитена, протянутой от площади Этуаль до площади Нации, из-за скачка напряжения произошло короткое замыкание. Минимум 84 человека оказались в ловушке темных задымленных тоннелей; умерших от удушья пассажиров долгое время глодали крысы.

Подобные инциденты рассматривались как необходимые жертвы во имя прогресса и нового века, который принесет человеку счастье, основанное на принципах разума и науки. Еще в 1863 году Жюль Верн в романе «Париж в XX веке» нарисовал столицу будущего. Сегодня этот писатель известен как автор приключенческих романов и отец научной фантастики, чьи произведения исполнены оптимизма и надежды на грядущую лучшую жизнь. Однако Жюль Верн питал серьезные литературные амбиции (его труды полны аллюзий и цитат из Гюго, Бодлера, Дидро, Эдгара Аллана По и многих других) и сумел распознать тяжелые испытания, ожидающие человечество в будущем. Именно из-за мрачных пророчеств Герцель, издатель Верна, отказался публиковать рукопись о Париже XX века: уж очень депрессивную картину столицы 1960-х рисует автор: город предстает бездушным и мрачным, в нем все подчинено нуждам производства и капитала. Книга, однако, предсказала ряд достижений нашего времени: среди прочих — факс, современные транспортные средства, а также тот факт, что парижские писатели 1960-х годов посвятят свои таланты написанию невозможных к прочтению книг, смысл которых не смогут объяснить даже сами.

Смотреть на грядущее как на источник катастроф в XIX веке было не принято. На рубеже веков парижане всех сословий нуждались в надежде на лучшее будущее.

Хозяева террора

Другой причиной для оптимизма, подпитывавшего Всемирную выставку и породившего в прессе разговоры о «золотом веке» Парижа, стала всеобщая убежденность в том, что любого рода преступность имеет право быть овеяна романтическим флером. Благодаря этому семантическому кунштюку особенно прославился район Монмартр, игравший двойственную роль: городского центра удовольствий и очага беззаконий (от революционной пропаганды до коммерческого секса).

Париж со времен Вийона и Картуша служил прибежищем преступных гениев. Еще в эпоху Просвещения преступниками восхищались, их «таланты» и умение одержать верх над буржуазными властями превозносили. Мода на культивирование выдающихся преступников пришла в 1790-х вместе с толками и пересудами по поводу бандита и полицейского информатора Эжена Видока, дьявольски ловкого, известного мастерством перевоплощения и умением смешаться с представителями любого класса общества — от высшей знати до трущобных «каналий». «Поэт, убийца и денди» Пьер Франсуа Ласнер в 1836 году талантом оратора и искусством одеваться очаровал двор, а также объявил себя врагом общества, находящимся над законом (и все равно был осужден за убийство трансвестита и неудачное ограбление банка). Ласнер стал вдохновителем одного из главных персонажей фильма Марселя Карне «Дети райка» (1945) и, скорее всего, прототипом злого гения Вотрена в бальзаковском «Отец Горио».

Однако были в Париже преступники, представлявшие гораздо большую угрозу. Например, расплодившиеся банды уличных хулиганов, которых называли «апашами», то есть «апачами» (термин этот вошел в обиход после появления на выставке 1900 года Буффало Билла). Из-за красных шарфов на шее, ножей в карманах, пристрастия к выпивке и избиению женщин (все эти самобытные мотивы воплотились в «танце апашей», который нынешний турист увидит в любом кабаре на Монмартре) эти молодчики быстро превратились в легендарные фольклорные персонажи.