Париж: анатомия великого города

Лишь в 1974 году Валери Жискар д’Эстен наложил вето на эти проекты, запретил строительство небоскребов из эстетических соображений. Так, площадь де Фет в XIX округе Парижа была когда-то очаровательна, а теперь испорчена теснящимися вокруг башнями, выраставшими с 1971 года по округе, словно грибы после дождя. С тех пор в центре французской столицы сохранились башни Монпарнас, а в Жюссе — Замански. Жискар д’Эстен заодно приостановил реализацию планов по преображению кварталов вокруг Л’Аль.

Проекты в Л’Аль и Бобуре прославились больше других и сегодня являются ярким свидетельством футуромании, характерной для градостроительства конца 1960-х и начала 1970-х годов. Окрестности изуродованы одинаково громоздкими и малофункциональными современными зданиями. То же можно сказать и о деловых кварталах Дефанс, и о башне Монпарнас. Создается ощущение, что муниципалитет с 1968 года словно задался целью уничтожить знаменитый стиль парижских улиц, заменить его безликой архитектурой, представляющей мертвую власть, захватить пространство и громко заявить о своем контроле над ним.

«Париж-Лас-Вегас: город, который полюбят лишь американцы»

Работы по переносу Л’Аль возобновились при Жаке Шираке, который в 1977 году стал мэром столицы. Старое «чрево Парижа» застроили балюстрадами из стекла и бетона, имитировавшими оригинал XIX столетия — павильоны Бальтара, — куда, чтобы почувствовать терпкий вкус жизни пролетариата, приходили несколько поколений горожан. Торговый центр вгрызся глубоко в землю Л’Аль — удачным это решение считали только его создатели — архитекторы Клод Васкони и Жорж Пенкреак: результат — перевернутый вверх тормашками и врытый в землю небоскреб в самом центре Парижа. Уродливость этой постройки сравнима лишь с тоской, в которую вгоняет ее вид парижан и гостей столицы. А расположенный неподалеку Центр Помпиду (иногда его называют Центр Бобур — по имени, под которым этот «îlots insalubres» известен с 1932 года) — прекрасный пример архитектурной аскетичности и художественного воплощения потенции авторов. Его спроектировали англичанин Ричард Роджерс и итальянец Ренцо Пьяно. Центр простоит весь XXI век, если его не разъест коррозия, не разобьет транспорт и не разнесут на сувениры туристы, как памятник таланту архитекторов, которые ценили эффектность выше красоты или стиля.

Парижские интеллектуалы считали, что таким образом власти и силы правопорядка столицы мстят за бедлам «революционного праздника» мая 1968 года. По этой причине в 1970-х годах весьма популярным стало небольшое произведение Луи Шевалье «L’Assassinat de Paris» («Убийство Парижа»). В книге автор утверждает, что Париж покатился по наклонной в конце 1960-х — начале 1970-х годов, когда де Голль и Помпиду принялись за выпрямление дорог, уборку обветшавших кварталов и переселение рабочего класса на окраины. С тех пор город преобразился так, что даже предыдущее поколение не смогло бы его узнать. Шевалье прославился как историк «опасных классов» Парижа XIX столетия, знаток жизни бродяг, иммигрантов, алкоголиков и малоимущих работяг; он утверждал, что именно динамика отношений центра города и этих маргиналов определяет ход истории.

Шевалье заявлял, что теперь в Бельвиле или Барбе, традиционных местах проживания пролетариата, невозможно встретить представителей «опасных классов». Париж, продолжает он, был казнен на глазах своих жителей. Как утверждал историк, это результат распада и воплощения продуманного плана по уничтожению политического наследия столицы. Он цитировал статью из «International Herald Tribune», назвавшую построенный в 1790-х годах город «Парижем-Лас-Вегасом — городом, который могут полюбить только американцы».