Париж: анатомия великого города

Во времена паризиев единственный путь по реке до Лютеции и мимо нее был известен только местным лоцманам. Город зарабатывал, предоставляя услуги навигации всем нуждающимся. Римляне, появившись в городе, в первую очередь связали между собой северный и южный берега Сены: построили мосты, которые позднее стали мостом Менял и Малым мостом. Они проложили начало пути из города в большой мир — выходу к северным портам, к Орлеану и Риму. До прихода римлян жизнь паризиев протекала в теснившихся бок о бок хижинах и среди пристроенных к ним сараев для скота. Общество было клановым, семейственность служила его основой. Верные наследию кочевников паризии долго и неохотно привыкали к городской жизни, не строили храмов, не планировали улиц.

Римляне жестоко и быстро покорили «народ паризиев» (так они называли туземцев). Это завоевание стало вехой в истории Римской республики. К 54 году до н. э. Юлий Цезарь покорил большую часть Галлии, граничащую на юге с долиной По в Северной Италии (Цизальпинская Галлия), а на севере — с Бельгикой, Римские походы в Галлию начались в 121 году до н. э. как карательные экспедиции против банд кельтов, грабивших римские поселения. Позже Цезарь объединил разрозненные походы в единую кампанию по захвату галльских земель и серией гениально спланированных сражений успешно ее реализовал. Решение Юлия завоевать Галлию заложило фундамент развития империи в грядущих столетиях. Более того, Цезарь сосредоточил в Галлии силы собственной власти, и отсюда в 49 году до н. э. повел войну с Римом, где позднее стал диктатором.

В 53 году до н. э. сильнейшие галльские племена — тревиры, карнуты и сеноны — все еще не покорились Цезарю. Они открыто презирали его власть и отказались принять участие в съезде племен, созванном Юлием. Шпионы Цезаря донесли, что племя паризиев слабое и по этой причине не принимает участия в общем сопротивлении. Основываясь на этих сведениях, Цезарь созвал общий сбор племен в Лютеции; он планировал напасть на обезглавленные непокорные поселки в то время, когда их вожди присутствуют на племенном сборе.

В конце концов Лютеция превратилась в северную военную базу римлян. Цезарь приказал своему лучшему полководцу Лабиену захватить Лютецию, бывшую в то время столицей и центром сопротивления нескольких кельтских племен. Лабиен был знаменит стремительными маневрами, благодаря которым римляне уничтожили галльские оборонительные рубежи. Он и в этот раз перехитрил кельтов: на пятидесяти лодках спустил вниз по реке несколько сот тяжелых пехотинцев. Галлы под предводительством Камулогена буквально жгли за собой мосты, берег на протяжении нынешней набережной Гренель весь пылал. Историки и политики именно из-за этого эпизода часто называют Камулогена первым парижским революционером. Но все усилия пошли прахом: Лабиен захватил Лютецию и, если позволите, парижан.

Цезарь не считал паризиев врагами и даже выражал свое восхищение ими, что для военачальников Рима тех времен совсем нехарактерно. В большинстве своем римляне считали галлов антиподами римской цивилизации, из чего следовал единственный вывод: их следует подчинить Риму. Хуже того, рассуждали римляне, варвары не соблюдают суровых ценностей Рима: industria, gravitas, Constantia и severitas[18]. Все римляне, писавшие о жизни галлов, включая остроглазого современника Цезаря Диодора Сицилийского, утверждали, что жизнь варваров «проста и полна суеверий и предрассудков… они хвастливы, но если побеждены — легко пугаются». Первые свидетели рисуют галлов, обожающих рядиться в яркие одежды, похваляющихся по поводу и без, склонных к высокопарной болтовне, обожающих секс, обильную еду и регулярно напивающихся до бесчувствия.

Цезарь лично засвидетельствовал, что галлы, подобно другим кельтским племенам, поклоняются сонму богов. С равнодушием колонизатора Юлий приплюсовал галльских богов к римскому пантеону, но галлам по сердцу пришелся лишь покровитель коммерции Меркурий. Будущий император упоминает также об изображениях и статуях, беспорядочно разбросанных вокруг поселений. Эти идолы не были, как у римлян, образами богов, а служили магическими амулетами, созданными с целью концентрировать в себе сверхъестественные силы и направлять их в мир материальный.

Паризии мало чего страшились в мире материальном, готовы были выступить против землетрясений и штормов с мечами и луками в руках. Их сильно волновала эсхатология: они верили, что небо буквально упадет им на головы (вспомним коллективный страх жителей деревни галла Астерикса). Как и все кельтские племена, галлы хранили свою историю в разнообразных устных легендах, передававшихся от друидов к обычным людям.