Париж на час

Мне бы твои проблемы, подумала она. Надя эта живет просто, работает, в свободное время вяжет свитера на заказ и даже, говорят, печет торты. И у нее не болит голова после допросов следователей или скандалов с любовниками. Тихая, мирная жизнь. Все расписано по минутам и распределено по рублям. Тогда почему у нее такое выражение лица, будто бы она жертва? Вся такая несчастная-пренесчастная. А на самом деле — счастливая!

Не успела Лера дойти до своего мягкого дивана, как снова раздался звонок. Кого на этот раз принесло?

Она заглянула в глазок и увидела цветы. Пестрый букет разноцветных хризантем. Вряд ли это следователь.

— Кто там? — спросила она, всматриваясь в стеклянную толщу дверного глазка.

— Лерочка, открой, это я, — услышала она голос Макса.

— Макс, проваливай, я тебе уже все сказала, — произнесла Лера, нащупывая кончиком языка грани передних зубов, между которыми зиял ее стыд и страх. Никто не знает, как долго ей пришлось работать над собой, чтобы научиться иногда выключать свои страхи или не думать о проблемах. Вот как о выбитом зубе, например. Об этом никто не должен знать.

Когда она вернулась домой, вытирая ладонью окровавленный рот, и, рыдая, бросилась умываться и полоскать рот, ей пришлось объяснить самой себе, что все то, что произошло с ней, — наказание. Что она совершила преступление и теперь, как говорится, получила по заслугам. Иначе бы с ней случилась истерика. Хорошо, что просто выбили зуб, могли бы покалечить лицо. Сломать нос, к примеру.

— Лера, открой, не заставляй меня стоять здесь… — прошипел Макс за дверью. Он злился, но Лера и не думала открывать. Разговаривать с ним было бессмысленно, да и опасно в какой-то мере. Чем дольше говорить, тем больше давать ему надежду на возобновление отношений. Он же не от любви большой сюда явился. Деньги закончились, а новую подружку или мамочку не нашел. Может, машина сломалась или денег нет на бензин. Но скорее всего, пришел срок платить за квартиру. Лера оплатила ему за полгода, но точную дату не помнила. Да, скорее всего, ему нужно срочно найти где-то сто тысяч, чтобы заплатить за жилье. Ничего, пусть пойдет поработает. Мозгами, руками, ногами… Разносчиком пиццы, к примеру. Там, кстати, и мозги не нужны. Катайся себе по городу и развози пиццу.

— Лера, открой, прошу тебя. — Макс говорил тихо, чтобы не слышали соседи. Конечно, ему было стыдно и неприятно, что ему не открывают.

И она не выдержала, вернулась в прихожую, приоткрыла дверь, оставив цепочку. Увидела лицо Макса, и сердце ее забилось сильнее. Это же Макс, ее мальчик, ее ласковый и горячий кот.

— Макс, мы расстались, не приходи больше, — сказала она, прикрывая ладонью рот. С этими следователями и нервотрепкой нет времени, чтобы заняться зубами.

— Я же ничего такого тебе не сделал. Все же хорошо, — успокаивал он скорее себя, чем ее.

— На меня напали, выбили зуб, а могли бы покалечить, а ты, увидев, в каком я состоянии, даже не поинтересовался, что со мной случилось. И знаешь почему? Да потому что ты не любишь меня.

— Кто сказал, что не люблю?

— Все, Макс. Уходи. И вообще, у меня неприятности… лучше будет, если тебя здесь, у меня, не увидят… — И тут она поняла, что соседи, если они, конечно, имеют привычку подслушивать, хотя она могла себе это просто придумать, могут услышать то, что слышать им уж точно нельзя. — Ладно, входи. Но только на пять минут. Я объясню тебе кое-что. Думаю, ты и сам уйдешь.

Она отстегнула дверную цепочку, Макс с букетом ввалился в прихожую и бросился целовать Леру.

— Подумаешь, какой-то там зуб…

Она оттолкнула его от себя.

— Да подожди ты! На меня хотят повесить убийство, понял?!

Макс отшатнулся от нее. Он был так хорош в эту минуту. В голубой курточке, черных джинсах, с букетом хризантем, что Лера даже уже пожалела, что выстрелила этой убийственной, отрезвляющей фразой. Но слова уже были произнесены. Все, теперь ей надо либо все превратить в шутку, либо объяснить.

— Убили одного моего знакомого… — И вдруг, сказав это, она словно открыла дверь, которая с трудом сдерживала готовые вылететь наружу черные мысли, страхи, призраки и ядовитые клубы ночных кошмаров. У нее от воспоминаний даже в горле пересохло.

Макс стоял молча, не шевелясь, и смотрел на нее, ожидая продолжения. Ему и нужно-то было от нее сейчас, чтобы она перевела ему на карту тысяч двести, за квартиру заплатить и так, по мелочи. Он не был готов выслушивать ее бредовые истории, которыми она собиралась разжалобить его. К тому же ему надоело уже разыгрывать из себя страстного любовника. Ему не нравилось Лерино тело, ее неестественно упругие груди, которыми она так гордилась, ее ноги в тонких сиреневых паутинках сосудов, да и кисловатый запах тела тоже… Старая молодящаяся корова. Заработала бабок и теперь решила купить его, Макса!