Париж. Полная история города

Когда был убит адмирал де Колиньи, толпы убийц под предводительством Генриха де Гиза ринулись убивать других гугенотов, возбуждаемые криками, что сам король велит убивать заговорщиков. Они ходили по всему городу, оставляя за собой груды тел в домах, на улицах и на мостах. Все сподвижники адмирала, приехавшие в Париж на свадьбу, были зарезаны безоружными, поплатившись жизнью за доверие к приглашению, сделанному королем. В самом дворце Карла IX были зарезаны дворяне свиты Генриха Наваррского. Бесстыжие придворные дамы любовались красотой обнаженных мертвецов. Фанатизм и личная злоба свирепствовали с бесчеловечностью, другой такой пример едва ли найдется в истории.

Вот и получилось, что давняя вражда семейных кланов Гизов и Колиньи спровоцировала массовую кровопролитную и беспощадную резню. И это не в какой-то Богом забытой корсиканской деревне, а в просвещенном Париже, научном и художественном, как уже говорилось, центре Франции.

По сути, прекрасный Париж оказался во власти разбушевавшегося плебса. В городе процветало мародерство, многие «под шумок» во всеобщем хаосе решали свои личные проблемы – убивали надоевших жен, грабили соседей, разделывались с кредиторами. Солдаты и милиция, смешиваясь с простолюдинами, вышли из-под влияния короля, без разбора коля шпагами и католиков, и гугенотов.

Французский поэт-гугенот Теодор-Агриппа д’Обинье написал по этому поводу такие строки:

Французы спятили, им отказали разом
И чувства, и душа, и мужество, и разум.[29]

Восстание перекинулось и на другие города Франции – Лион, Орлеан, Руан, Бордо, Труа, Тулузу…

Другие страны, в числе которых были Англия, Германия и даже Россия, высказали Франции свое недовольство в связи со сложившейся ситуацией. Но 26 августа Карл IX официально объявил, что все произошло по его распоряжению. При этом остались свидетельства современников о том, что и сам король убивал гугенотов, стреляя из окна своей резиденции. А в официальных объяснительных письмах, разосланных за границу, утверждалось, что король с помощью парижан лишь покарал мятежников, вовсе не отнимая у них свободы вероисповедания.

Французский историк Люсьен Бели пишет:

«Некоторые историки увидели в Варфоломеевской ночи силовой удар католиков-экстремистов, собравшихся вокруг де Гизов. Но возможна и другая интерпретация: королевское желание уничтожить дворян-протестантов выглядит как средство ослабления их лагеря и установления равновесия, как удовлетворение народной ненависти в Париже по отношению к гугенотам».[30]

Покушение на адмирала Колиньи.

Фрагмент. Гравюра XVI века

Немецкий историк Георг Вебер уточняет:

«Масса французского народа была неприязненна гугенотам, их сектантская замкнутость, их гордость чистотою своей нравственности, их резкие порицания католическому богослужению, обряды которого называли они суеверием, их пренебрежение к монахам – все это раздражало против них народ, а войны, в которых много католиков было убито ими, возбуждали желание отомстить им. Монахи проповедовали искоренение ереси, тому же учили на исповеди. При таком раздражении масса нации не могла допустить равноправности, предоставленной гугенотам; народ готов был броситься на них, резать их по первому сигналу от правительства».[31]

Георг Вильгельм Фолькхарт. Карл IX и Екатерина Медичи навещают адмирала Колиньи после покушения. 1849 год

Полностью резня прекратилась лишь через несколько недель. Гугенотам был нанесен сокрушительный удар, в результате которого они лишились многих из своих видных предводителей. Генрих де Гиз ощущал себя триумфатором. Однако 23 декабря 1588 года и он был убит в замке Блуа, а с ним пало и могущество дома де Гизов. Через год погиб от рук фанатика Жака Клемана король Генрих III, его жена Луиза была бездетна, и на престол, согласно завещанию короля, вступил Генрих IV – основатель династии Бурбонов.

Так что последствия Варфоломеевской ночи, вошедшей в пантеон событий-символов, которые остаются в веках, были настолько же страшны, насколько и важны для политического курса Европы в XVI веке. С восшествием на престол Бурбонов начался новый виток в истории Франции, а парижская резня 1572 года навсегда осталась связанной с династией Валуа. Впрочем, какая разница. К сожалению, правильно говорят: если ты убил двух-трех человек – ты маньяк, а если несколько тысяч и даже десятков тысяч – ты исторический герой, о котором будут писать и через 450 лет.

* * *

Мишель Фелибьен (1666–1719) был монахом-бенедиктинцем в парижском аббатстве Сен-Дени, и его мнение очень интересно, так как он является автором пятитомного сочинения об истории Парижа.