Париж в любви

Вчера вечером мы отправили наших гостей на романтический ужин, а сами остались с детьми и уложили их спать. Вскоре шестилетняя Сэди проснулась и, рыдая, начала звать маму. Мы поговорили с ней о том, какая мама красивая в своем черном платье и как она радуется тому, что гуляет по Парижу. Я пела колыбельные и прижимала залитое слезами личико к своему плечу. А ведь не успеешь оглянуться, как Сэди будет петь колыбельную своим детям.

* * *

Идя по бульвару Инвалидов, я увидела, что маленькие кустики бездомного усеяны красными точками — но ведь мне известно, что ягоды осыпались. Подойдя поближе, я обнаружила, что он повесил на кусты маленькие красные рождественские шарики. Он показал на них и рассмеялся от радости, что нашел такую красоту, кем-то выброшенную, — а быть может, их ему подарили.

* * *

Вчера вечером Мэрион и Лу пригласили нас на обед. Мэрион непременно хотела, чтобы это был ресторан хотя бы с одной мишленовской звездой, поэтому мы с Лу, перебрав множество вариантов, остановились на «Стелле Марис», что в переводе значит «морская звезда». Шеф-повар японец, но кухня французская. Мы решили, что он, вероятно, в поте лица заработал свою звезду. Еда действительно была превосходной, хотя мы и пришли к выводу, что закуски, которых было две-три, оказались лучше, чем основные блюда. А также, что никто не должен тратить такие деньги на еду.

* * *

По-видимому, внешность «импозантного профессора» пользуется большим спросом в Париже. В течение одной только последней недели молодой человек, прислонившийся к дверям, подмигнул Алессандро и поманил его; одинокая леди воспользовалась моментом, когда я застыла перед витриной магазина, рекламирующего «высокие каблуки, все размеры», чтобы приблизиться к моему мужу. «Может быть, они думают, что я француз», — сказал Алессандро, невольно прихорашиваясь. «Может быть, они думают, что у тебя толстый бумажник» — возразила я жестоко. У него вытянулось лицо, и я вспомнила, что у мужей чувствительное эго — даже если им делают самые неожиданные комплименты.

* * *

Мы сняли нашу квартиру частично из-за того, что дом украшен лепными цветами. Мы понятия не имели о другом его достоинстве — он находится в двух кварталах от старейшей confiserie в Париже — кондитерской «А ла Мер де Фамий», основанной в 1761 году. Это пиршество для глаз: нежные засахаренные фиалки, сахарные яйца пастельных тонов и прелестные марципановые яблочки такого размера, что их можно было бы подать на кукольном чаепитии — или отведать в саду Эдема.

* * *

Вчера я наблюдала, как Мэрион делает макияж шестилетней Сэди. Девчушка сама выбрала цвета из большой палитры теней для глаз. Палец Мэрион коснулся светло-розового, и она погладила веко Сэди. «А теперь немного голубого в уголках» — бормотала она, снова погружая палец в розовое. Затем взглянула на карточку с инструкцией, которую выбрала Сэди. «Еще немного голубого…» Она втерла еще немного розового в уголки сияющих глаз Сэди. «Ну вот, у тебя сногсшибательный вид!» — «Ты так хорошо умеешь это делать, мама», — сказала Сэди, и я не могла с ней не согласиться.

* * *

Должно быть, у безработного роман с цветочницей! Сегодня у него два новых кустика с красными ягодами, напоминающими по форме фасоль.

Парижская весна

В Париж пришла весна! Небо за окном моего кабинета бледно-голубое, с кружевным следом самолета. Здание через дорогу сияет на солнце. Странствующий медный квартет, который иногда зарабатывает на жизнь в нашем квартале, стоит сейчас на углу, наигрывая «Голубую луну» с большим чувством, но не особенно стройно.

* * *

Анна вернулась из школы с несчастным видом. Каждый день кто-нибудь из учеников звонит в колокольчик, возвещая окончание занятий. Сегодня была очередь Анны. Она ринулась вниз по лестнице, до такой степени взволнованная, что даже не подумала спросить разрешения — просто позвонила в колокольчик. Но было еще слишком рано, и на нее накричали и выставили за дверь. И — что хуже всего — над ней посмеялся мальчик по имени Томмазо.

* * *

Вчера я увидела в витрине типичный французский зонтик: ярко-красный в горошек, с оборочкой. Я сразу же представила себе, как он танцует на улице под дождем, и купила его для Анны. За это я удостоилась лишь возмущенного возгласа: «Мама! Ты думаешь, что я Минни-Маус?» Если в дождливый день вы увидите типичную мышку Минни, идущую по улице Консерватории — знайте, что c’est moi.[76]

* * *

Сегодня у станций метро стояли молодые люди, продавая букетики нарциссов. Стебли были туго перевязаны, так что головки образовали пышные букеты. Почти каждая женщина давала им пару евро, и вся улица наполнилась женщинами со счастливыми лицами, уткнувшими нос в ярко-желтые цветы.

* * *