Париж — всегда хорошая идея

Потом она выжила его из кухни, потом из библиотеки. Все гремело и дребезжало, на пол шлепались мешки для мусора, один раз что-то звонко грохнулось. По всему дому разносился апельсиновый запах чистящего средства, смешиваясь с ароматом свежеиспеченного пирога. Казалось, что Мари-Элен владеет искусством находиться во всех местах сразу: куда бы он ни подался, через минуту там возникала Мари-Элен, вооруженная пылесосом, ведерком с водой или метелкой для смахивания пыли.

Наконец, когда она принялась мыть окна в его кабинете, Макс сбежал от нее в сад и устроился в тенечке с книжкой, которую накануне, взобравшись на старую библиотечную лесенку, достал с одной из верхних полок. Солнышко пригревало, в воздухе было тепло, и он погрузился в «Мысли» Блеза Паскаля, чьи афоризмы и размышления о жизни не раз перечитывал с большим удовольствием. Именно Блез Паскаль сказал, что все несчастья в жизни происходят оттого, что человек не может оставаться наедине с собой в своей комнате.

«Мудрая мысль, тем более справедливая, когда человеку не дают побыть наедине с собой в своей комнате», — подумал Макс, как вдруг завывание пылесоса неожиданно смолкло, а через несколько секунд на террасе показалась экономка и, окинув взглядом сад, стала громко звать:

— Мсье Марше!

Он раздраженно поднял голову и увидел, что она что-то держит в руке.

— Вас к телефону!

Звонила Розали Лоран. Ее голос показался ему немного странным. Это был голос человека, который старается не выказывать беспокойства.

— Bonjour[29], Макс! Как вы себя чувствуете? Надеюсь, я вам не помешала.

— Нисколько, — ответил он. — Моя экономка с семи утра устроила в доме такой содом, что не осталось ни одного уголка, где бы от него можно было укрыться, поэтому я ретировался в сад. — Он услышал, как она засмеялась. — А как ваши дела, мадемуазель Розали? Все в порядке?

— У меня-то да, все хорошо. — Немного помедлив, она продолжила: — Вчера позвонил Монсиньяк. Он хочет, чтобы я иллюстрировала для издательства большой сборник сказок.

— Поздравляю вас! Это же замечательно!

«Может быть, она хочет о чем-то спросить?» — подумал Макс.

— Все это благодаря вам. Ну и конечно, благодаря «Синему тигру».

— Не скромничайте, мадемуазель Розали. Просто ваши рисунки очень хороши.

Он отложил в сторону Паскаля и поудобнее уселся в плетеном кресле; пока она говорила о новом проекте, он невольно немного отвлекся, думая о своем.

От разговоров с Розали Лоран, которая благодаря своей живости делала его как бы участником мелких событий обыденной жизни, пробуждая своими вопросами интерес к происходящему, он чувствовал прилив новой энергии. С тех пор как началась их общая работа над книгой, они стали регулярно встречаться — то Розали приезжала в Ле-Везине, то он отправлялся в Париж, они шли в кафе попить кофе или прогуливались с ее собачкой.

После смерти Маргариты его жизнь была одинокой, долгое время он этого даже не замечал, а когда заметил, не придал этому большого значения. Он отгородился от всего мира своими книгами и мыслями глухой стеной вроде той, что окружала его сад. Но с тех пор как у него завязалась дружба с этой молодой женщиной, он почувствовал в душе что-то новое, и это новое постепенно отодвинуло от него минувшую жизнь, превратив ее в прошлое. В старой стене появились трещины, и сквозь них начал проникать свет. Все было как в замечательной старой песне Леонарда Коэна[30]: «There is a crack in everything, that’s how the light gets in»[31].

Розали внесла в его жизнь свет, и Макс Марше, к своему великому удивлению, заметил, что снова начинает смотреть вперед и строить планы.

Из дома доносилось завывание пылесоса, оно медленно удалялось, и глаза Макса остановились на розах в саду, которые все еще цвели на клумбах.

— Я каждое утро радуюсь, взглянув на эту книжку в витрине, — услышал он вдруг голос Розали, которая снова перешла на разговор о «Синем тигре». — А как получилось, что вы придумали эту историю? — спросила она и тут же торопливо поправилась: — Как вообще людям приходят в голову такие истории?

Макс вернулся от своего мысленного экскурса в прошлое к настоящему и, немного подумав, сказал:

— М-да… Так же, как вообще придумываются такие истории. Где-то что-то увидишь или услышишь, идея носится в воздухе, ты гуляешь в Булонском лесу и вдруг начинаешь сочинять историю. Всегда должен быть определенный момент, который дает толчок твоей мысли, а дальше она развивается сама собой. — Он еще раз задумался. — Это может быть чье-то высказывание или разговор…

Он умолк.

— А что дало толчок вашей истории?

— Ну, что дало… — На секунду он было подумал, не сказать ли ей правду, но тотчас же отбросил эту мысль. — Я бы сказал, это был добрый старый Монсиньяк, — бросил он, не вдаваясь в лишние подробности. — Без его настойчивых требований книжка точно бы не состоялась.

Она засмеялась, как ему показалось, несколько смущенно:

— Нет-нет, я не в том смысле… Я задаюсь вопросом, это… это… Нет ли, может быть, другой сказки, которая легла в основу сказки про «Синего тигра»?

Макса этот вопрос поставил в тупик.