Париж – всегда отличная идея

Слова вылетели, прежде чем у меня хватило ума их придержать. Это было мерзко, и я знала это, но в этот момент я была на грани отчаяния и не очень хорошо соображала.

– Я не это имела в виду, – начала я, но он перебил меня:

– Несмотря на то что ты обо мне думаешь, я довольно популярен среди женщин средних лет. Я бы даже сказал – завидный жених.

Отец встал, снимая пальто с ближайшей вешалки. Когда он пожал плечами, на его лице промелькнуло выражение боли, от которой у меня скрутило живот. Я любила своего отца. Я бы ни за что не причинила ему боли, и все же я сделала это. Я очень его обидела. Я чувствовала себя ужасно.

– Прости меня, папа. Я на самом деле не это имела в виду… – Но он снова перебил меня:

– Нет, ты действительно так думаешь, и, к сожалению, я даже не удивлен, – сказал он. – Послушай, я оплакивал потерю твоей матери каждый день с тех пор, как она умерла, и буду оплакивать ее ежедневно до конца своей жизни, но сейчас я нашел кого-то, кто делает меня счастливым, и я хочу провести с ней свою жизнь. Это не отменяет того, что у меня было с твоей матерью.

– Да ладно! – возразила я. Это. Именно это и беспокоило меня с того момента, как он сообщил новость. Как он мог не понять, что, заменив мою мать, он полностью обесценил то, что между ними было? – Шери собирается стать миссис Глен Мартин, не так ли? И она собирается переехать в наш дом, верно? Так что все, что когда-то принадлежало маме, – ее имя и дом, где она лю- била и растила свою семью, – ты просто отдаешь другой женщине. Что дальше? Прикажешь мне звать ее мамой?

На его лице промелькнуло виноватое выражение.

– Нет, – покачала я головой. – Ни в коем случае.

– Я не говорю, что ты должна ее так называть. Прос-то у Шери никогда не было своей семьи, и она мимоходом упомянула, как сильно она хотела бы, чтобы вы стали и ее дочерьми. Было бы здорово, если бы ты подумала о том, как хорошо снова ощутить материнскую заботу.

– Я не ее дочь и никогда ею не буду, – сказала я. Меня переполняло негодование. – Как ты можешь делать вид, что все это ничего не значит? А память о маме?

Папа смотрел на меня, наклонив голову и приподняв правую бровь, что означало двойную степень родительского разочарования. Он обмотал шарф вокруг своей шеи и натянул перчатки.

– Знаешь что? Я не уверен, возьмет ли Шери мою фамилию. Мы еще не говорили об этом, – сказал он. – Что касается дома, я планирую продать его, чтобы мы могли начать нашу совместную жизнь где-нибудь в другом месте.

У меня перехватило дыхание. Дом моего детства. Исчезнет? Будет продан? Незнакомым людям? Мне показалось, что меня сейчас вырвет. Но вместо этого я прикончила коктейль.

– Мы с Шери поженимся через три месяца, – продолжил отец. – Мы планируем чудесную июньскую свадьбу и очень хотим, чтобы ты была ее частью.

– В роли цветочницы? – усмехнулась я. – Чья это была безумная идея?

– Это предложила Шери, – ответил отец. Его губы сжались. – Она никогда раньше не была замужем и немного взволнована. На самом деле мне это очень приятно.

– Тридцатилетняя девочка-цветочница, – я произнесла это с упорством водителя, пытающегося объехать нескончаемую пробку. Я просто не могла не сказать этого.

– Ладно, я тебя понял. Тогда приходи в качестве кого угодно, – произнес он. – Ты можешь проводить меня к алтарю, быть моим шафером, подружкой невесты или вести это чертово мероприятие. Мне все равно. Я просто хочу, чтобы ты там была. Для нас с Шери очень важно получить твое благословение.

Я уставилась на него. Кроткий профессор математики из Гарварда, который учил меня всему: как бросать «крученый» мяч, кататься на велосипеде и куда бить, если парень распускает руки, никогда еще не выглядел таким решительным. Он говорил абсолютно серьезно. Он собирался жениться на Шери Армстронг, и я ничего не могла с этим поделать.

– Я… Я… – слова застряли в горле. Я хотела сказать, что все в порядке, что он заслуживает счастья и что я буду там в любом качестве, в каком он пожелает, но я будто задыхалась. Я то открывала, то закрывала рот, как рыба на суше, пытаясь понять, как дышать.

Отец приподнял воротник пальто, готовясь выйти на холодный мартовский воздух. Он выглядел в равной степени и разочарованным, и расстроенным.

– Не утруждайся.

Он повернулся ко мне спиной. Я не могла пошевелить-ся. Это было нестерпимо. Я не хотела, чтобы мы расстались вот так, но я была настолько потрясена этим внезапным поворотом событий, что практически впала в ступор. Чувствуя себя несчастной, я ждала, что он уйдет, как вдруг он повернулся ко мне. Будь он зол на меня, я, возможно, уперлась бы и стояла до конца, но он выглядел грустным.

– Что с тобой случилось, орешек? – спросил он. – Раньше ты была девушкой с большим сердцем, ты хотела спасти весь мир.

Я ничего не ответила. Его разочарование и растерянность словно окатили меня ледяной водой.

– Я выросла, – сказала я. Но даже для моих собственных ушей это прозвучало как оправдание.

Он покачал головой:

– Нет, это не так. Совсем наоборот. Ты вообще перестала взрослеть.