Парижанка в Париже

– Что так скромно? – удивился Сергей. – А, хотя у нас еще вечер впереди! А я буду, – «человек-гора» на секунду задумался, подняв глаза кверху, словно пытался представить себе блюдо, которое будет с удовольствием съедено. – Я буду супчик из куриных потрошков и котлетку. Вы не можете узнать на кухне, нет ли сегодня простых макарон? – обратился он к Динаре. – Ваш шеф знает – такие серые трубочки. Из нашего далекого прошлого. Если нет макаросиков, то тогда простую пюрешку. С укропчиком. Сливки отдельно.

Сообщая о котлете и пюре, он даже причмокнул в предвкушении радости встречи с любимым блюдом. Уже одно только перечисление того, чем бы он желал отобедать, вызывало у гостей сладкое томление под ложечкой.

– Да, и попить – мне минеральную воду без газа, гостям – вашего морсику! – добавил он вслед девушке, уже развернувшейся и начавшей плавное движение в сторону другого конца зала, где был вход в кухню.

* * *

В общем, ничего сверхъестественного в полноте некоторых людей нет, но, видимо, в каждом организме есть какой-то механизм, который перегоняет излишки еды в лишний вес. И у Сергея, к несчастью для него и всех его близких и друзей, эта система работала вовсю. Зато бывший моряк-подводник обладал огромным обаянием, горазд был придумывать всякие новые проекты, был, как сейчас модно говорить, креативен, а потому и интересен мужчинам, хотевшим с ним иметь дело, а также женщинам, независимо от их возраста и положения.

– Знаешь, Серега, хотя мы сейчас и без спиртного, но все-таки сегодня день твоего рождения, а потому можно говорить и тост, и пожелание, – сказал Николай, поднимая бокал с сочно-красным клюквенным морсом. – Я тут вычитал красивое высказывание, которое адресую не только тебе, но и всем остальным: «Лучше жить богатым, чем умереть богатым!»

– Гениально! – легко согласился «легкий» олигарх, подняв свой бокал.

И ведь действительно, какой смысл в эпитафии «Здесь покоится самый богатый человек нашего кладбища»?…

Затем они выслушали уже дополненный план двухдневного торжества.

– Ребята, завтра утром отсыпаемся, пропускаем завтрак в гостинице и едем на бранч в Талион-клуб, – предупредил Сергей. – Место – супер, обслуживание – ваш Париж в подметки не годится, готовят – фантастика. Так что после бранча как раз сядете в трехчасовой «Сапсан», если вам так хочется поскорее уехать в свою белокаменную, но зато будете чувствовать себя лучше всех! Кстати, если есть желание – можно ко мне, в Комарово. Ночной ужин, шашлычок, салют…

– Ты как? – уточнил Николай у Ани, которая в тайном ужасе бросала снова и снова мимолетный взор на огромное блюдо с «котлеткой и пюрешкой». А тут еще Динара поднесла и «макаросики», сообщив торжественно Сергею, что шеф-повар заведения этим блюдом присоединяется к общему хору поздравлений.

– Сережа, спасибо! С радостью, но в другой раз. Я ведь давно не была в вашем городе, а все только и говорят, как сильно он изменился! И белые ночи к тому же! – деликатно вышла из положения Аня.

* * *

1814 год. Париж, 5 августа

…Андрей шел по вечернему Парижу в прекрасном настроении – красив город, хотя и нелепо застроен. И вдруг к нему задрались трое крикливо одетых молодых людей. Один даже намеренно толкнул его. Андрей перехватил свою трость, как когда-то держал саблю, и выругался: «Ах, мерзавцы!» Трость, а она была с металлическим стержнем внутри и весила куда больше, чем казалась, пошла на замах.

– Это русский! – пискнул мелкий слева и первым отступил, готовясь бежать.

Заводила заколебался, однако, поняв, что трость может быть опасной, особенно в опытных руках, сначала отступил, выругавшись «merde», но, увидев, что Андрей делает шаг вперед, отступил еще назад, а потом и побежал с другими.

«Мельчает народец, – подумал Андрей. – Старые ворчуны покрепче будут. Но они не лезут на рожон, как эти молодые поганцы».