Парижская тайна, или Истина в вине

– Хорошо. Я подумаю, как это сделать, – кивнул Дмитрий Александрович. – Я сейчас пойду на кухню, а ты отвлеки Нику, пока я беседую с ее родителями. Она-то уж точно никого не убивала, – усмехнулся Воронов.

– Да, это так, – кивнул Михаил. – Мы с ней были вместе, у меня в спальне. И вчера, и… в ту ночь, когда задушили Бейлис. Так получилось.

– Ловко у тебя получилось! Ты, смотри, обеспечил себе алиби! Ладно, идем. – Дмитрий Александрович поднялся. – А пистолета здесь нет, не напрягайся.

– Да с чего вы взяли…

– Ты все время косишься на бочку. Я вчера забрал пистолет и отнес в свою спальню. Кстати, как ты хотел его заполучить? Напасть на меня? Может, ты собрался меня застрелить?

– Я пока не сошел с ума. В тюрьму мне что-то не охота.

– Тогда как?

– Да не нужен мне ваш пистолет! У вашей охраны «калаши», что против них «ТТ»?

– И это заметил? Молодец!

– Я все-таки сыщик. Вы уж совсем меня не опускайте.

– Сыщик, – усмехнулся Воронов. – Идем. Дела у нас, Миша.

«Значит, он забрал пистолет вчера, когда спускался сюда с Елизаветой Петровной. Они поднялись в его спальню и там… Что-то не похожи они на любовников. И на жениха с невестой. Черт его знает! Все врут, и они врут. А истина – в вине».

Ружье, которое выстрелило

Они разошлись в холле. Воронов пошел допрашивать с пристрастием прислугу, а он – искать Нику. Сначала покричал на первом этаже – никого.

– Она поднялась наверх, – сказал выглянувший на его крик из каминного зала Зигмунд. И вздрогнул, поймав взгляд появившегося хозяина. – Я прибираюсь, Дмитрий Александрович. Вы говорили, что перед отъездом гости у нас отобедают…

– Идем, – строго сказал тот. – Нам надо поговорить.

– Как скажете, – засуетился Зигмунд. – Если я чем-нибудь не угодил…

– Сейчас ты все узнаешь. Идем, – повторил Воронов, и они с сомелье пошли в сторону кухни.

– Ника! – крикнул Михаил и взлетел по ступенькам на второй этаж.

Здесь было тихо. «Куда она могла пойти? За завтраком у Ники случилась истерика. Причиной этому Таранов. Его смерть. А на смотровой башне никого нет. Или есть? Хозяин сейчас внизу, беседует с прислугой. Вот удобный момент! Он, кажется, поверил в мою версию и раскалывает Зигмунда. Все разрешилось. Осада снята. А если?..»

Он оглянулся: никого. Елизавета Петровна и Сивко заперлись в своих спальнях. Затаились. Молчат. Ждут. А если Ника опять пошла к нему в комнату, искать утешения? Лежит на кровати, плачет и ждет его. А он в это время слушал исповедь Дмитрия Александровича. Что тоже полезно.

– Ника, – позвал он, приоткрыв дверь своей комнаты.

В ответ – молчание. Рыжей девушки здесь не было. Он подошел к шкафу, открыл его и нашел в кармане пальто мобильный телефон. Проверил на всякий случай: сети нет. В замке стоит мощная «глушилка». Интернет, видимо, подключен через модем, по телефонному кабелю. Воронов же выходит в Интеренет, связывается с советом директоров, с банком, с биржей. Или отошел от дел? Наверняка связывается. Но мобильную связь отсекает. По причине не вполне понятной. Связь же в доме есть, ее не может не быть. Только где он, персональный компьютер? В какой из комнат? И на каком этаже?

Он сунул мобильник в карман джинсов, вышел в коридор и еще раз оглянулся: никого! Замок словно вымер. Михаил направился к лестнице. Поднялся на третий этаж. Здесь тоже было тихо. На третьем этаже он еще не был. То есть был вчера вечером у лестницы, подслушивая разговор Таранова с Зигмундом. И ночью с Никой. Но Воронов его перехватил. Захотелось узнать, как и чем живет этот странный человек? Здесь где-то должна быть его спальня. Та, которую Воронов готовил для себя и жены. Интересно было бы взглянуть. Вещи порою бывают гораздо красноречивей слов, если молчит Дмитрий Александрович, так, может, они расскажут о своем хозяине что-нибудь?

Он медленно пошел по коридору, открывая двери и заглядывая в комнаты. В них царило запустение, большинство из них были нежилые и даже мебелью не заставлены. В них давно никто не убирался, на полу лежал толстый слой пыли. Но масштаб впечатлял! Интересно, зачем Дмитрию Александровичу столько комнат? Приемы он здесь, что ли, планировал устраивать? Охоту на лис? Скачки на приз Марии Вороновой? Хотел превратить этот медвежий угол в место, где кипит жизнь, куда съезжаются богачи и знаменитости, откуда ведутся репортажи для светской хроники? И в один момент все рухнуло. Выстрел из самопального пистолета гастарбайтера превратил этот замок в остров одиночества и отчаяния. Несправедливо. Вместо бурлящей жизни – запустение. Вместо счастливой семьи – убитый горем человек, который ни во что уже не верит и мучает людей из какой-то своей прихоти. Воронов, конечно, не ангел. Но его жена зла никому не делала. Говорят, она была женщиной доброй, охотно помогала людям, занималась благотворительностью. Несправедливо. Хотя у каждого своя правда. Тот гастарбайтер не от хорошей жизни в чужую квартиру полез. Тот же Воронов не раз кидал наемных рабочих, денег не доплачивал, а то и вовсе ничего не платил. Круг замкнулся. Зло порождает зло, так, что ли?