Парижская тайна, или Истина в вине

– Ты думаешь, я где? – зло спросил приятель. – У меня выходной! Ты понял? Если нет, говорю по буквам: Вера, Ыще одна Вера…

– У меня мало времени. Гарик, это уже не смешно.

– Мне тоже не смешно. Я не один, с девушкой.

– Здесь будет бойня, – резко сказал Михаил. – Интуиция меня редко подводит. Гарик, тут пахнет порохом.

– Да с чего ты…

И в этот момент Михаил услышал выстрел. И невольно вздрогнул.

– Ну вот! Началось! – зло сказал в трубку.

– Что там?

– Стреляли, – мрачно пошутил он. – Пока одиночным. Но все равно: поднимай ОМОН!

– Ну, если ты меня подставил… Твою мать!.. – выругался приятель.

– Все, я полетел. Жду.

Он отключился, сунул мобильник в карман и побежал вниз по лестнице. Одиночный выстрел, похоже, тот самый «ТТ». Ружье, которое висело на стене во время всего спектакля, должно было выстрелить и выстрелило. Но где? В одной из комнат? В которой? На втором этаже? Он несся вниз по лестнице.

– Что случилось?!

На площадке второго этажа он столкнулся с запыхавшимся Дмитрием Александровичем.

– Миша, кажется, стреляли?

– Кажется!

– Где? Кто?

– Что случилось? – выглянул из своей комнаты Федор Иванович. – Я не ошибаюсь, это был выстрел?

– Что случилось? – Из соседней комнаты выглянула… Ника. Так вот где она была! В спальне Таранова!

– Стреляли, – сказал Михаил. – Надо понять, где?

– Мне показалось, в соседнем крыле, – в раздумье пожевал губами Федор Иванович.

– А где Елизавета Петровна? – сообразил вдруг он. – Она бы тоже…

Он рванулся по коридору в другое крыло, в ее спальню. Остальные за ним. Топот ног, тяжелое дыхание за спиной, последней бежала Ника. Добежав, Михаил рванул на себя дверь и невольно отпрянул.

Она лежала на кровати навзничь, грудь окровавлена, остекленевший взгляд – в потолок. Лицо Елизаветы Петровны было спокойно, будто она получила, наконец, то, чего так страстно и долго желала. В правой руке – пистолет. Он сразу понял: мертва.

– Что… – послышалось за спиной прерывистое дыхание Сивко.

– Спокойно, – сказал он. – Все назад. Елизавета Петровна умерла.

– А-а-а! – тоненько закричала Ника.

– Дмитрий Александрович, уведите ее!

– Ника, идем вниз.

– Мне страшно…

– Ничего страшного, – попытался успокоить девушку Воронов. – Похоже, она застрелилась…

Застрелилась? Они с Сивко переглянулись.

– Что думаете, Федор Иванович?

– А что? – пожал тот плечами. – Похоже на самоубийство.

– А мотив?

Сивко оглянулся, чтобы убедиться: Воронов уводит Нику. И бросил:

– А ну, зайдем.

И слегка подтолкнул Михаила в спину. Они вошли в спальню Елизаветы Петровны, дверь осталась приоткрытой.

– Ну, что тут можно сказать? – Федор Иванович мельком оглядел комнату и усмехнулся. – Вроде бы все чисто. Следов борьбы нет. Мебель на месте, положение потерпевшей соответствует первоначальной версии о самоубийстве, выстрел сделан с близкого расстояния. В упор. Все признаки налицо. Я бы даже сказал… – Сивко подошел к кровати, на которой лежало тело, и принюхался. – Порохом пахнет. Его следы на одежде. Дуло приставили к груди. Она или… Будем считать, она сама. Похоже, умерла сразу. Выстрел в область сердца. Крови немного. Попала аккурат в точку. Будем считать, что она сама, – повторил он.

– По прежней работе не скучаете, Федор Иванович? – поинтересовался Михаил.

– Как ты сказал? – слегка растерялся Сивко. – По какой работе?

– Вы ведь следаком раньше были.

– А, похоже, мы с тобой коллеги, – усмехнулся Федор Иванович. – Были.

– Почти. Я по другой части.

– Узнаю опера. Но откуда ты…

– Я все гадал: где же я вас видел? Да на фотографии! На старой фотографии!

– На какой фотографии? – мрачно спросил Сивко.

– Вы работали следователем прокуратуры не в Москве, а в областном центре довольно-таки далеко отсюда. Город, откуда родом и Бейлис. Или Людмила.

– А про Люську ты откуда… Врешь! – хрипло рассмеялся Сивко. – Блефуешь!

– Может быть.

Он перехватил взгляд Федора Ивановича, направленный на пистолет. К оружию они бросились одновременно.

– Отпечатки… – прохрипел он, когда рука Сивко потянулась к пистолету. – Нельзя…

– Нас…ть, – выругался тот и попытался завладеть оружием.

Этого Михаил не мог допустить, завязалась драка. Федор Иванович сопротивлялся отчаянно, но Михаил был моложе, физически сильнее и к схватке хорошо подготовлен. Провел бросок через бедро и, когда противник уже лежал на ковре, применил болевой прием. Сидя верхом на Сивко, заломил ему руку, потом надавил. Тот закричал от боли.

– Хватит? – спросил Михаил.

– Пусти-и-и…

Федор Иванович застонал, захват и болевой прием были проведены профессионально. Он потянулся к пистолету, лежащему на кровати. И только когда оружие было уже у него в руках, отпустил Сивко и встал.

– Ну и что делать будешь? – спросил тот, сплевывая розовую слюну на персидский ковер. В драке Федору Ивановичу разбили губу.

– Так спокойнее, – сказал он.

– Значит, она нас всех перехитрила, – усмехнулся Сивко, поднимаясь. – Приехала с телохранителем. Ловко!

– Назад! – велел Михаил и поднял пистолет.

– Неужто ты меня застрелишь?

– Первый выстрел будет предупредительным, как и положено по инструкции. Второй – в ногу.