Парижские могикане

— Ах, сударь, — отозвался незнакомец, нимало не смутившись оскорбительными подозрениями г-на Жакаля, — должно быть, прошло около полутора часов с тех пор, как на меня напали.

— А вы знаете нападавших?

— Да, сударь, знаю.

— Значит, вы можете донести на них в полицию.

— Нет, это совершенно невозможно.

— Почему же?

— Это мои друзья.

— Отлично! Теперь я знаю, кто вы.

— Вы меня знаете?

— Да, мы с вами даже старые знакомые.

— Неужели?

— И хотя вы не хотите называть своих друзей, я, с вашего позволения, скажу, как зовут вас.

— Вы мой избавитель. Разве я могу вам в чем-нибудь отказать?!

— Вас зовут Жибасье.

— А я вас узнал еще до того, как вы полезли в колодец, господин Жакаль… При каких обстоятельствах довелось встретиться, а?

— Верно… И как давно вы из Тулона, дорогой господин Жибасье?

— С месяц, дорогой господин Жакаль.

— Надеюсь, без происшествий?

— Вы угадали.

— И с тех пор все у вас благополучно?

— Да, благодарю вас… До сегодняшнего вечера, во всяком случае, пока меня не обокрали, не избили и не бросили в этот колодец, а ведь за эту ночь я тысячу раз рисковал головой, пока не угодил вот сюда.

— Как же случилось, дорогой господин Жибасье, что, падая с такой высоты, вы не свернули себе шею и я нашел вас в добром здравии?

— Если не считать двух-трех ножевых ран; да, сударь, все не так уж плохо. И раз уж я остался жив при таком падении, когда мог десять раз умереть, стало быть, в самом деле честных людей хранит Господь.

— Я тоже начинаю так думать, — сказал г-н Жакаль. — Не угодно ли вам теперь рассказать мне в нескольких словах, как вы оказались здесь?

— С величайшим удовольствием… Однако почему не поговорить об этом наверху?

— Там нам могут помешать, а здесь нет лишних ушей. И потом, как справедливо заметил Карманьоль…

— Карманьоль? Не знаю такого.

— Скоро познакомитесь.

— Что же сказал Карманьоль, любезный господин Жакаль?

— Он сказал, что истину следует искать на дне колодца. А как вы понимаете, дорогой господин Жибасье, если здесь окажется не истина, а что-то другое…

— Что тогда?

— … тогда мы оставим ее здесь.

— Ох, господин Жакаль! Я скажу вам все-все-все!

— Так начинайте!

— С чего?

— С рассказа о том, как вам удалось сбежать с каторги, дорогой господин Жибасье. Я знаю, вы человек с воображением: рассказ обещает быть захватывающим, с новыми романтическими подробностями и…

— В этом отношении, господин Жакаль, вы останетесь довольны! — проговорил Жибасье с видом актера, уверенного в успехе. — Я жалею лишь о том, что не могу оказать вам должного гостеприимства: мне даже некуда вас усадить.

— Это пусть вас не беспокоит: у меня при себе стул.

Господин Жакаль привел в действие пружину своей трости, и та, как в цирке, превратилась в складной стул.

Инспектор полиции поднял голову.

— Эй, там, наверху! — крикнул он.

— Что прикажете, господин Жакаль? — отозвались полицейские.

— Поболтайте пока и не беспокойтесь обо мне: у меня тут свои разговоры.

Он сел и прибавил:

— Начинайте, дорогой господин Жибасье, я слушаю. Приключения, которые произошли с таким важным лицом, как вы, интересуют все общество.

— Вы мне льстите, господин Жакаль.

— Нет, клянусь вам, я поборник истины и всегда говорю то, что есть.

— В таком случае я начинаю.

— Я давно готов слушать.

И г-н Жакаль с шумом втянул огромную понюшку табаку.

VI ПЛЮЩ И ВЯЗ

Получив разрешение г-на Жакаля, Жибасье начал рассказ.

— Вы позволите мне дать название этому романтическому приключению, не правда ли, добрейший господин Жакаль? Названия имеют то преимущество, что в нескольких словах сжато передают основную идею поэмы, романа или драмы.

— Вы об этом говорите как настоящий литератор, — заметил г-н Жакаль.

— Сударь! Я был рожден писателем.

— Мне кажется, вы заслужили это звание: если не ошибаюсь, вас ведь однажды судили за поддельный переводной вексель.

— Дважды, господин Жакаль.

— Тогда можете озаглавить ваше приключение, только поскорее: пол нашей с вами комнаты для свиданий не из сухих.

— Я назову его «Плющ и вяз», позаимствовав название, если позволите, у славного Лафонтена или любого другого баснописца.

— Как вам будет угодно.