Парижские сестры

И снова офис «Агентства Гийме» превратился в деятельно жужжащий улей. Обычный офисный шум превращается в подлинное крещендо из-за все более и более оживленных разговоров, когда приближается неделя моды в Париже, и давление на менеджеров по работе с клиентами возрастает, чтобы они вовремя справлялись с возникающими в последнюю минуту критическими ситуациями (модели отправляются в самоволку, на французской таможне застопорилась отгрузка партии обуви, надо отправить запрос на радио и подготовить интервью для прессы…). Мы с Симоной сбиваемся с ног, помогаем по мере сил, готовим кофе. Мы работаем весь уик-энд, едва успевая перехватить в понедельник сэндвич на ланч, пока остается еще один день до официального начала Недели моды. Моя годичная стажировка закончилась, но Флоренс попросила меня остаться еще на несколько недель, чтобы помочь в самое горячее время года. Пока я прекратила думать о том, чем займусь дальше. Мне бы хотелось остаться в Париже, но пока не выдалось удачного момента, чтобы поговорить с Флоренс о возможности постоянной занятости в «Агентстве Гийме». Я понимаю, что, вероятно, пока для этого не время – в противном случае она сама уже предложила бы мне это. Возможно, мне придется вернуться в Лондон и попытаться найти работу там. Каждый раз, когда я думаю об отъезде из Парижа, меня переполняет печаль: словно корни, которые я едва успела пустить на французской земле, будут вот-вот вырваны, если я примусь за новое дело. Образ моей жизни – постоянные потрясения, вечное «чемоданное настроение», блуждания по местам, которым я не принадлежу – кажется мне неумолимым и неизбежным.

Но сегодня я стараюсь не думать об этом. Работа прекрасно помогает отвлечься от посторонних мыслей, поэтому я полностью погружаюсь в нее. Под конец я наполняю весьма симпатичные сумочки эко-косметикой нашего клиента: их вручат гостям на одном из подиумных показов, и вдруг мимо ресепшена проходит Флоренс.

– А ты поздняя пташка, Гарриет. – Она улыбается. – Должна сказать спасибо: все выглядит прекрасно. – Она роется в своем ридикюле (классический «Малберри», разумеется) и вынимает оттуда пару белых карточек. – Вот, – говорит она. – У меня осталась пара. И мне думается, что вы с Симоной заслуживаете их больше, чем кто-либо другой. Там и увидимся.

Выходя из двери, она слегка машет рукой, крикнув: «Bon courage![54]», отправляясь домой, чтобы подготовиться к самой важной неделе года в мировой столице моды.

Я рассматриваю полученные карточки. Вверху каждой находится легко узнаваемый тисненый логотип.

Я бегу вверх по лестнице в квартиру, перепрыгивая через две ступеньки, и к тому времени, когда я добираюсь до пятого этажа, я так задыхаюсь, что едва могу выпалить Симоне, что мы получили приглашения на вечеринку Vogue! А проводиться она будет в музее Гальера. Так что теперь я точно знаю, что чувствовала Золушка, когда поняла, что отправится на бал.

* * *

Когда мы присоединяемся к блещущему гламуром шествию по ступеням музея, я так взволнована, что едва могу дышать. На заднем плане Эйфелева башня вспыхивает, словно серебристый lamé[55], а затем начинает сверкать, одевшись блестками. Все заголовки уже кричат об этом: вот оно, начало светового шоу, заказанного специально для Недели моды. В воздухе разлито волшебство, которое лишь усиливается при взгляде на здание музея, когда мы приближаемся к нему: оно освещено настолько ярко, что белый цвет каменной кладки на фоне ночной темноты кажется воздушно-эфирным.