Парижские тайны

Но после того, как ей пригрозили: «Если вы не подчинитесь установленному порядку, вас выпишут из больницы» — угроза страшная для тех, кому больница служит единственным убежищем, — Жанна подчинилась осмотру, который длился бесконечно долго... так как доктор Гриффон анализировал и объяснял каждый симптом, а наиболее старательные ученики пожелали на практике проверить теоретические соображения доктора, чтобы самим составить представление о физическом состоянии пациентки.

По окончании этой жестокой сцены Жанна была так потрясена, что у нее начался нервный припадок, и доктору Гриффону пришлось прописать ей новое лекарство. Обход продолжался.

Вскоре доктор Гриффон подошел к кровати Клэр де Фермон, которая так же, как и ее мать, стала жертвой жадности Жака Феррана. Еще один страшный пример последствий, вызываемых злоупотреблением доверием, явным преступлением, столь слабо наказуемым законом.

Клэр де Фермон в больничном чепце лежала в постели, положив голову на подушку. Несмотря на терзающую ее болезнь, на ее чистом и нежном лице виднелись следы утонченной красоты.

Всю ночь ее мучили острые боли, а теперь бедная девушка впала в состояние лихорадочной дремоты, и когда доктор со своей ученой свитой вошел в палату, она, несмотря на шум, не проснулась.

— Вот новая пациентка, господа, — сказал жрец науки, быстро прочитав карточку, поданную ему учеником. — Болезнь ее — затяжная нервная лихорадка... Черт возьми, — с глубоким удовлетворением воскликнул доктор, — если дежурный врач не ошибся в диагнозе, то это великолепно, я очень давно хочу получить больного затяжной лихорадкой... потому что среди бедных эта болезнь редко встречается. Нервные заболевания обычно возникают вследствие сильных потрясений в социальной жизни пациента, и чем выше положение субъекта, тем глубже это потрясение. К тому же это заболевание отличается особым характером. Оно было известно уже во времена античности, труды Гиппократа не оставляют на этот счет никаких сомнений; все дело в том, что эта лихорадка, как я уже сказал, бывает вызвана самым глубоким горем. Ну а горе старо как мир. Однако странная вещь, до восемнадцатого века эта болезнь не была точно описана ни одним ученым, и только Гюксхем, который в разных областях делает честь медицинской науке той эпохи, именно он, как я сказал, первый создал монографическое исследование по нервной лихорадке, труд, ставший классическим... и, однако, эта болезнь древнего происхождения, — смеясь, добавил доктор. — Так вот... она принадлежит к обширному роду болезней, известных под общим названием ferbis (лихорадка), и ее происхождение уходит в глубину веков. Но не будем слишком радоваться, посмотрим, в действительности ли счастливый случай представил нам образец удивительного недуга. Это вдвойне желательно, так как я уже очень давно хотел рекомендовать фосфор для внутреннего употребления... Да, господа, — продолжал доктор, услышав в аудитории возгласы удивления, — да, господа, фосфор. Я хочу испробовать этот очень любопытный эксперимент; он очень смелый, но audaus fortuna jurat[154] а случай здесь представляется великолепный. Вначале посмотрим, появится ли на больной и главным образом на ее груди сыпь, столь симптоматичная, по словам Гюксхема, и вы сами, пальпируя пациентку, убедитесь, какие шероховатости тела эта сыпь вызывает. Но не будем делить шкуру неубитого медведя, — добавил жрец науки, взяв явно шутливый тон.

И он слегка потряс де Фермон, чтобы разбудить ее.

Девушка вздрогнула и открыла большие, запавшие от болезни глаза.

Можно представить себе ее изумление и ужас...

В то время как мужчины окружали ее кровать, не спуская с нее глаз, она почувствовала, что доктор срывает с нее одеяло и хватает в постели ее руку, чтобы пощупать пульс.

Девушка в ужасе, собрав все силы, закричала:

— Мама!.. На помощь!.. Мама!..

По воле провидения в тот момент, услышав крик, старый граф вскочил с кресла, так как он сразу узнал голос Клэр. Дверь палаты отворилась, и молодая дама в трауре стремительно вошла в зал в сопровождении директора больницы. Это была маркиза д'Арвиль.

— Умоляю вас, — в страшной тревоге обратилась она к директору, — проведите меня к мадемуазель де Фермон.

— Прошу вас следовать за мной, госпожа маркиза, — почтительно ответил директор. — Она занимает семнадцатую кровать в этой палате.

— Несчастное дитя здесь... — сказала г-жа д'Арвиль, вытирая слезы. — Ах, это ужасно!

Маркиза, следуя за директором, быстро приближалась к группе студентов, окружавших кровать Клэр, когда послышались слова возмущения. — Я говорю вам, что это гнусное убийство, доктор, вы ее убьете.

— Мой милый Сен-Реми, выслушайте же меня...

— Повторяю, что ваше поведение чудовищно. Я считаю Клэр де Фермон своей дочерью. Запрещаю вам приближаться к ней. Я сейчас же увезу ее из больницы.

— Но, дорогой друг, это исключительный случай нервной лихорадки... Я хотел попытаться применить фосфор... Единственная возможность... Позвольте, по крайней мере, мне лечить ее там, куда бы вы ее ни поместили, раз уж вы лишаете мою клинику столь важного для нас пациента.