Парижские тайны. Том 1

– До какой же крайности может довести слепая страсть самого разумного человека! И чем больше нам льстят, чем больше расхваливают наши достоинства, которых уже больше нет, тем скорее мы забываем о достоинствах, которыми еще обладаем. Доказывайте шестидесятилетнему, что он так же хорош и силен, как в тридцать лет, – это же азбука самой грубой лести! Но чем грубее лесть, тем она действенней… Увы, нам, принцам, это давно знакомо.

– Да, вам ли это не знать, монсеньор!

– В этом смысле вашего отца обманывали, как короля… Но ваша мать, наверное, страдала невыразимо.

– И не столько за себя, сколько за меня, монсеньор, потому что она думала о будущем. Она вообще была очень слабенькая, а теперь начала угасать и скоро серьезно заболела. И судьба сложилась так, что наш домашний врач Сорбье, которому мама так доверяла, умер, и она долго его оплакивала. У госпожи Ролан был свой врач и приятель, какой-то итальянец, весьма знаменитый, как она говорила. Отец, естественно, иногда обращался к нему, был доволен и порекомендовал его моей матери, которая, увы, согласилась… Он ее пользовал, когда она в последний раз занемогла.

При этих словах глаза г-жи д’Арвиль наполнились слезами.

– Мне стыдно признаться в моей слабости, монсеньор, – продолжала она. – Но именно потому, что этого врача порекомендовала моему отцу госпожа Ролан, он вызывал у меня, хотя и без всякой причины, какое-то невольное подозрение. Я чего-то боялась, глядя, как моя мама доверяется этому пусть ученому, но незнакомому доктору Полидори…

– Что вы сказали? – вскричал Родольф.

– Что с вами, монсеньор? – удивленно спросила Клеманс, глядя на исказившееся лицо Родольфа.

– Нет, быть не может, – пробормотал про себя принц. – Я наверняка ослышался. Вот уже пять-шесть лет назад мне говорили, что Полидори года два скрывается в Париже под чужим именем… Не его ли я видел вчера, этого шарлатана Брадаманти? И все-таки два имени… какое совпадение![89] Простите, несколько слов об этом докторе Полидори, – сказал Родольф маркизе д’Арвиль, которая глядела на него с возрастающим удивлением. – Сколько лет этому вашему итальянцу?

– Лет пятьдесят примерно.

– А каков он собой?

– Довольно мрачный… Никогда не забуду его глаза, светло-зеленые, и его нос, горбатый, как огромный клюв…

– Он, точно он! – воскликнул Родольф. – И вы думаете, мадам, что этот доктор Полидори все еще живет в Париже?

– Не знаю, монсеньор. Примерно через год после новой женитьбы моего отца он покинул Париж. Одна из моих знакомых, которую в то время пользовал этот врач-итальянец, герцогиня де Люсене…

– Герцогиня де Люсене? – воскликнул Родольф.

– Да, монсеньор… Чем вы так удивлены?

– Позвольте мне не ответить вам. Но расскажите, что было в то время между герцогиней де Люсене и тем итальянцем?

– Знаю только, что после отъезда из Парижа он часто писал ей довольно остроумные письма, рассказывал о странах, где побывал, потому что он много путешествовал… А потом… Помню, месяц назад я как-то спросила герцогиню де Люсене о Полидори, а она замялась и сказала, что давно о нем не слышала, что не знает, где он и что с ним сталось, и даже ходят слухи, будто он умер.

– Поразительно! – воскликнул Родольф, сразу вспомнив о том, что герцогиня де Люсене приходила к шарлатану Брадаманти.

– По-видимому, вы тоже знаете этого человека, монсеньор?

– Да, к несчастью… Но, бога ради, продолжайте ваш рассказ! Я вам потом скажу, кто такой этот Полидори…

– Как? Этот врач?

– Скажите лучше: злодей, запятнанный самыми гнусными преступлениями!

– Преступлениями? – в ужасе вскричала г-жа д’Арвиль. – Он совершал преступления, этот человек, друг госпожи Ролан и врач моей матери? Моя мать умерла у него на руках, проболев всего несколько дней!.. Ах, монсеньор, вы пугаете меня! Вы говорите обо всем этом слишком много… но все же не до конца…

– Я не обвиняю этого человека в еще одном преступлении, не обвиняю вашу мачеху в немыслимом двуличии, я говорю только, что вы должны благодарить бога за то, что ваш отец после женитьбы на госпоже Ролан не прибегал к услугам этого доктора Полидори.

– О господи! – воскликнула г-жа д’Арвиль душераздирающим голосом. – Значит, предчувствия не обманывали меня!

– Ваши предчувствия?

– Да, монсеньор. Я вам уже говорила о подозрениях, которые внушал мне этот врач, потому что его пригласила к нам в дом госпожа Ролан. Но я сказала вам не все, монсеньор…

– Как не все?