Парижские тайны. Том 1

Она стояла неподвижно, обводя горящим взглядом всех, кто был в мансарде: Мореля, его жену, судебных приставов.

– Послушайте, милое дитя, вы, похоже, в своем уме, так образумьте этого человека! Его маленькая дочь умерла, ну и ладно! Но мы должны отвести его в Клиши, в долговую тюрьму. Мы судебные приставы коммерческой палаты.

– Значит, это правда? – воскликнула девушка.

– Очень даже правда! Мать спрятала девочку в своей постели, отнять ее невозможно, столько возни… А папаша постарается воспользоваться суматохой и сбежать…

– Господи! Господи боже мой! Какое несчастье! Что же делать?

– Заплатить или сесть в тюрьму. Другого выбора нет. Найдется у вас две-три ассигнации по тысяче франков, чтобы одолжить ему? – насмешливо спросил Маликорн. – Если найдется, сбегайте за ними в банк и погасите его должок, нам ничего больше не надо.

– О, как это отвратительно! – возмущенно воскликнула Хохотушка. – Вы еще смеете шутить, когда такое горе…

– Так вот, кроме шуток, – оборвал ее другой пристав, – если вы такая добрая и хотите чем-то помочь, постарайтесь, чтобы жена не видела, как мы уведем ее мужа. Вы избавите их обоих от неприятной сцены.

При всей своей грубости совет был разумен, и Хохотушка, следуя ему, подошла к Мадлен. Та не помнила себя от горя и даже не заметила девушку, вставшую на колени возле ее матраса рядом с плачущими детьми.

Морель немного пришел в себя после приступа отчаяния, но его угнетали самые мрачные мысли. Он понимал весь ужас своего положения. Если нотариус решился на такую крайность, от него нечего ждать пощады, а судебные приставы только исполняли свой долг.

Морель решил покориться.

– Так пойдем мы наконец или нет? – воскликнул Бурден.

– Я не могу оставить здесь бриллианты, – ответил Морель, показывая на драгоценные камни, рассыпанные на верстаке. – Моя жена не в себе от горя, а доверенная ювелира придет за ними только утром или днем. Камни стоят очень дорого…

«Тем лучше, тем лучше, – промурлыкал про себя Хромуля, который по-прежнему прятался за полуоткрытой дверью. – Тем лучше! Сычиха узнает и это».

– Подождите хотя бы до завтра, чтобы я мог вернуть бриллианты! – продолжал Морель.

– Ничего не выйдет! Пошли!

– Но я не могу оставить здесь бриллианты, они могут пропасть!

– Возьми их с собой, внизу ждет фиакр, заплатишь за него по статье расходов. Поедем к твоей ювелирше, а если ее нет, сдашь камушки в камеру хранения в тюрьме Клиши, там они будут надежнее, чем в банке… И поторопись, чтобы твоя жена и дети не заметили, как мы уходим.

– Прошу вас, подождите до завтра, чтобы я мог похоронить мою дочь! – взмолился Морель прерывающимся от рыданий голосом.

– Нет! Мы и так уже целый час потеряли.

– Да и похороны огорчат вас еще больше, – добавил Маликорн.

– Да, огорчат, – с болью ответил Морель. – Вам ведь так не хочется огорчать людей!.. Еще одно слово…

– Черт побери! Ты пойдешь наконец? – заорал Маликорн, потеряв терпение.

– Скажите только, когда вы получили ордер на мой арест?

– Приговор вынесен четыре месяца назад, но наш судебный исполнитель получил его от нотариуса вчера.

– Только вчера? Почему же он ждал так долго?

– Откуда мне знать! Вставай, собирайся!

– Вчера!.. И Луиза не приходила… Где она? Что с ней? – бормотал гранильщик, вынимая из-под верстака картонную коробку с ватой и укладывая в нее драгоценные камни. – Но что сейчас гадать?.. В тюрьме будет время обо всем подумать.

– Послушай, собирай поскорей свои вещи и одевайся!

– У меня нет никаких вещей, только алмазы, чтобы отдать на сохранение в тюремную канцелярию.

– Тогда одевайся!

– У меня нет другой одежды, кроме той, что на мне.

– Ты хочешь выйти в этих лохмотьях? – поразился Бурден.

– Вам, наверное, будет стыдно за меня? – с горечью спросил Морель.

– Не очень, потому что мы поедем в твоем фиакре, – ответил Маликорн.

– Папа, мамочка зовет тебя! – сказал один из ребятишек.

– Послушайте! – шепотом быстро заговорил Морель, обращаясь к судебным приставам. – Не будьте жестокими, окажите мне последнюю милость… Я не смогу так проститься с женой, с детьми… у меня сердце разорвется… Если они увидят, что вы меня уводите, они побегут за мной… Я боюсь этого. Умоляю, скажите погромче, что вернетесь через два-три дня, и сделайте вид, что уходите… Вы подождете меня этажом ниже, я выйду к вам через пять минут… Это избавит меня от горестных прощаний, я их не выдержу, поверьте мне… Я сойду с ума! Я и так чуть не утратил разум…

– Знаем мы эти шуточки! – обозлился Маликорн. – Ты хочешь надуть нас? Хочешь смыться?

– О господи, что за люди! – вскричал Морель с болью и негодованием.

– Я не думаю, что он притворяется, – шепнул Бурден своему приятелю. – Сделаем, как он просит, иначе мы никогда отсюда не выберемся. А я постою за дверью: из мансарды нет другого выхода, он от нас все равно не уйдет.

– Ладно, будь по-твоему, но черт бы их всех побрал! Какая дыра! Хуже любой конуры!

И, понизив голос, Маликорн сказал Морелю:

– Договорились, мы будем ждать на пятом этаже. Разыгрывай свой спектакль, только побыстрее!

– Благодарю вас, – сказал Морель.