Парижские тайны. Том II

— Место лесника для моего мужа, избушку в лесу для нас, — вздыхая, произнесла Волчица. — Да ведь это чудо… слишком прекрасно, этого не будет.

Раздался шум шагов за деревьями; Франсуа и Амандина, благодаря стараниям графа де Сен-Реми не покинувшие Волчицу, прибежали и, запыхавшись, сообщили:

— Волчица, здесь знатная дама с графом де Сен-Реми, они хотят видеть Лилию-Марию.

— Я не ошиблась!

Почти в тот же момент появился Сен-Реми в сопровождении маркизы д’Арвиль.

Едва увидев Марию, маркиза подбежала к ней и, крепко обняв, сказала:

— Бедная, дорогая девочка… вы здесь… Ах! Спасена… Чудом спасена от жуткой смерти… С какой радостью я вновь вижу вас… Я, как и ваши друзья, считала вас мертвой… Мы так горевали!

— Я также очень счастлива видеть вас, я никогда не забывала вашей доброты ко мне, — с прелестной грацией и скромностью ответила Мария на нежные излияния маркизы.

— Ах, вы не представляете себе, как будут поражены, как безумно обрадуются ваши друзья, они горько вас оплакивали…

Мария взяла за руку отошедшую в сторону Волчицу и представила ее госпоже д’Арвиль:

— Раз мои благодетели рады тому, что я спасена, позвольте мне просить вас поблагодарить мою спутницу. Она, рискуя жизнью, спасла меня…

— Не волнуйтесь, дитя мое….. ваши друзья, узнав, кому они обязаны счастьем видеть вас, не обидят Волчицу.

Волчица покраснела, смутилась, боялась вымолвить слово маркизе д’Арвиль, — так поразило ее присутствие этой важной дамы; но она не смогла утаить своего изумления, слыша, что Клеманс произносит ее имя.

— Нельзя терять ни минуты, — продолжала маркиза. — Я хотела бы возможно скорее увезти вас, Мария; у меня в карете теплое пальто, шаль, идемте, дитя мое… — Затем она обратилась к графу: — Будьте любезны, сообщите мой адрес этой смелой женщине, с тем чтобы она завтра смогла попрощаться с Лилией-Марией. Вам придется навестить нас, — обратилась маркиза к Волчице.

— О, конечно же я приду, — ответила Волчица, — нужно же попрощаться с Певуньей. Я бы очень горевала, если б не могла обнять ее в последний раз.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Несколько минут спустя госпожа д’Арвиль и Певунья уже были на пути к Парижу.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

После смерти Жака Феррана, столь сурово наказанного за свои преступления, Родольф возвратился домой в невыразимо удрученном состоянии. Проведя мучительную бессонную ночь, он вызвал к себе сэра Мэрфа, чтобы сообщить верному другу потрясающую новость о Лилии-Марии.

Почтенный эсквайр был поражен, он лучше, чем кто-либо другой, мог понять принца и сочувствовать ему в его глубоком горе. Родольф, бледный, подавленный, с красными от слез глазами, только что рассказывал Мэрфу об этой страшной истории.

— Мужайтесь, — произнес эсквайр, вытирая слезы, так как, несмотря на свой флегматический характер, он тоже плакал. — Да, мужайтесь… вам нужно воспрянуть духом!.. Напрасны любые утешения… такое горе неизлечимо.

— Ты прав… То, что я ощущал вчера, ничто по сравнению с тем, что я чувствую сегодня…

— Вчера… вы были потрясены этим ударом; но воздействие его будет с каждым днем все мучительнее и мучительнее… Значит, только мужество!.. Будущее печально… очень печально.

— К тому же вчера… презрение и ужас, внушенные мне этой женщиной… но пусть сжалится над ней всевышний!.. Теперь она предстала перед ним. И наконец, вчера же неожиданное открытие, ненависть, отвращение, столько неистовых страстей подавляли во мне порывы нежности и отчаяния, а сегодня я не могу удержаться, послушай, ты видишь… я бессилен, я плачу, прости меня. О мое дитя! Мое бедное дитя!..

— Плачьте, плачьте!.. Увы! Потеря невозвратима.

— А сколько ужасных мучений она должна была забыть, — с болью произнес Родольф, — после того, что она выстрадала… Подумай, какая судьба ее ожидала!

— Быть может, такой контраст был бы слишком резким для несчастной девушки, уже испытавшей столько горя?