Парижский детектив

Вера не склонна ни к абстиненции, ни к депрессиям. Эмоционально стабильна, умеет быстро перегруппировываться. Отношения Веры и Франсуа нельзя назвать чистым расчётом с холодным носом, но это всё же не всепоглощающая страсть, не чистая эмоция. Многие люди уверены: по любви это тоже по расчёту, и они удивительно правы. Всё чаще на психологических конференциях звучала идея любви как бизнес-транзакции. Жбан легко могла назвать имена пары-тройки коллег, написавших монографии о любви с точки зрения прибыли и убытков. На брачном рынке у всех разная востребованность: кто-то входит в топы стобалльников, кто-то едва телепается на отметке 50, есть и те, что вовсе за гранью рейтинга. И, кто бы что ни говорил, любовь имеет к этому рейтингу самое прямое отношение, потому что влюбиться в доброго, заботливого, красивого, умного и богатого намного легче, чем в психованного бедного урода. Теневые цены на любовно-брачном рынке напрямую зависят от цифр этой негласной шкалы. «Влюбляйтесь в тех, кто наиболее привлекателен из тех, кто готов влюбиться в вас» — примерно так звучит формула любви. Граф Калиостро с досады съел бы десять вилок.

Вера точно знала свои баллы: сотня по всем параметрам, кроме одного — финансового. А вот Франсуа именно здесь вырвался вперёд, зато недобрал баллов по шкалам «внешность» и «мужественность». И всё же обмен обещал быть не только равнозначным, но и приятным благодаря уму и чувству юмора обоих.

Что бы там ни произошло, Вера одна отправилась гулять по городу. И уж тут вечно оживлённый Париж во всей красе своих улиц орехового цвета не мог подвести. Париж благосклонен к любознательным: он рассеивает их тоску. Не зря Салтыков-Щедрин рассказывал, как встретил на улице столицы Франции своего знакомого доктора, о котором знал, что тот в «последнем градусе чахотки». На изумлённый вопрос писателя, почему тот не лечится дома, доктор ответил: «Нельзя, батюшка, тянет на улицы». Через три месяца доктор умер в Ницце, но всё-таки напоследок Париж почти оживил беднягу. Нет-нет, суровые времена Неизвестной из Сены давно в прошлом. Современный Париж, как бактерицидный пластырь: если и не залечит рану, то отодвинет боль, чтобы, несмотря ни на что, продолжалось движение.

VI

Вечером Лиза наконец сподобилась осчастливить отчётом. Юлия Викторовна открыла общий диск и вдруг обнаружила, что в пятницу, накануне своего исчезновения со связи, Вера загрузила документ без названия. На отчёт по кафедре это не было похоже.

29.05. «Из крика того, кто был распят на Голгофе, Франция извлекла декларацию прав человека», — писал Виктор Гюго. Но теперь, кажется, самое время для нового Термидора. Франсуа говорит, чтобы я не публиковала такие посты, здесь теперь этого нельзя. Французы всё ещё уверены, что справятся, что всё под контролем, при этом люди рассказывают истории о том, как девушки-католички вынуждены прятать свои крестики под платье, чтобы не раздражать чувств других верующих. Эта революция зашла слишком далеко. Гуманистические ценности даются слишком дорого. Марсель произвёл печальное впечатление, останавливаться даже не решились».

Судя по всему, Вера забыла отключить функцию автоматической загрузки на диск и сохранила сюда свои путевые заметки, которые осторожный Франсуа не позволил публиковать в блоге. «Только бы что-то полезное», — внутренне взмолилась Юлия Викторовна, открывая следующую запись.