Парк доисторической эры

С ложа поднялась Женя и, достав из кармана брюк сотовый телефон, сфотографировала череп несколько раз. Её примеру последовали остальные.

– Жаль, что с нами нет ноутбука, чтобы свериться, какому ящеру принадлежит он, – с сожалением выдохнула она.

– Да, – поддакнул ей Алексей, – всё осталось в минивене.

– Но ничего, по возвращении домой я фотографии покажу палеонтологам… – убрала Женя телефон.

– А, может быть, Тимофей Егорыч, ты нам его отдашь, чтобы мы показали его учёным? – вкрадчиво спросил вогула Стас.

– Да, – поддержал друга Артём. – А то повесил его людей пугать. Какая от этого польза?

– Он защищает жилище от демиургов.

– От кого? – переспросил Стас.

– Это мифические злые существа из народных легенд северных народов, – за Тимофея пояснил Артём и с иронией усмехнулся. – И много, Тимофей Егорыч, этот череп отогнал демиургов от жилища?

– А вот твой отец и брат не были такими насмешливыми, – с укором посмотрел на него хозяин яранги и, взявшись за рыбу, молча, начал её чистить.

Воцарилась неловкая пауза. Артёму стало стыдно за себя. Девушки поспешили на помощь Тимофею, чтобы сгладить наступившую неудобную для всех ситуацию.

– Твой отец, Артём, вообще был человеком удивительным, – смягчился Тимофей, видя, как девушки ловко разделывают тайменя. – Он, чтобы облегчить человеку понимание, – я имею в виду человека, который беседовал с ним, – сначала неторопливо изучал его, а потом, как он выражался, переключался на его диапазон. Мог самые труднодостижимые вещи легко объяснить с помощью метафор, рассказов, саг, легенд, эпосов… А уж сколько языков он знал! У-у! – закатив глаза, заулыбался он.

– Да, этого у него не отнять, – тоже заулыбался в ответ Артём.

– Лет приблизительно около двадцати назад после того, как твой отец побывал в Антарктиде и сделал свои открытия, он начал исследовать платообразные долины за хребтами Пай-Хой и Пай-Эр и, изучая их, он все свои исследования записал на разных языках северных народов Урала, Сибири и Дальнего Востока, у которых в традиционных сказаниях была история о чудовище-демиурге, имевшем страшный голос, наводивший на всех ужас и сводящий с ума. И с той же лёгкостью, что он объяснял людям сложные и непостижимые вещи, он так же легко зашифровывал свои исследования, включив в них метафоры на латыни.

– Так-так-так, Тимофей Егорыч, – загорелись глаза у Артёма.

– Да, именно так, – не понял Тимофей истинного его интереса к его рассказу. – Он мне рассказывает – всё понятно, я начинаю читать – так ничего не понимаю, даже, когда на моём родном языке написано… Спрашиваю его: зачем вы, Юрий Алексеевич, так делаете? – голос Тимофея стал вкрадчивым будто он рассказывал сказку с таинственным сюжетом. – А он мне в ответ: "Эх, Тимерлай! Стоит только записать всё, как есть, завтра уже об этом первозданном месте будет знать весь мир. Сюда потянутся не только экспедиции учёных, но и туристы-зеваки. Эту нетронутую природу затопчут и загубят ещё до того, как найдутся здравомыслящие люди и сделают здесь охраняемый заповедник… А так я приеду к тебе в гости, угостишь ты меня своей чудесной строганиной из муксуна, – потряс он очищенной рыбой, – и пойдём мы с тобой в этот неизведанный край делать новые открытия!"

– Он прав, – поддержал вогула Алексей, с укором посмотрев на Артёма. – Я говорил тебе, что твой отец не из тех, кто будет заниматься галиматьёй.

Услышав его слова, Тимофей улыбнулся каким-то своим откровенным мыслям, а Артём, опять почувствовав себя неловко, смутился.

– После исчезновения папы и брата я пытался расшифровать его записи, но всё безрезультатно, – попытался оправдаться он. – Ну, а не разобравшись, я в сердцах назвал его труды галиматьёй… Вот приведу пример: среди тех метафор, что он приводит в своих исследованиях на языках северных народов Урала, Сибири и Дальнего Востока, и о которых вы, Тимофей Егорыч, уже упомянули, имеются странные вставки, сделанные по-латыни, такие как «Зов или крик души», «Кембрийский взрыв», «Стенание стен» в «Огненном фокусе» и так далее… Что это?

– Не знаю, – пожал плечами Тимофей. – Ох, девчонки, какие молодцы! Возьмите и мою рыбу сполосните, – передал он почищенного и выпотрошенного муксуна. – Сейчас я вам такой взвар из них приготовлю! – потянулся он за ведёрком, что бы ещё сходить за водой. – А тебе, Артём, я вот что скажу: много времени с тех пор прошло и не всё я помню… Что-то такое вертится в голове про какой-то там «взрыв», о котором сейчас ты сказал… Юрий Алексеевич о нём говорил, когда под курумами за Мёртвой Падью обнаружил ледники с какими-то там существами, то ли с микроорганизмами… Я так понимаю, из-за грохота передвижения курумов он обозначил своё открытие под таким названием «чего-то там… взрыв»

– Кембрийский.

– Наверное. Вы слышали сегодня рёв великой падвы?

– До сих пор в ушах стоит! – прошла по телу девушек судорога.

Они уже ополоснули всю рыбу, нарезали на куски и положили её в котёл. Аня собралась вынести корыто с помоями на улицу. Стас поспешил ей на помощь.

– Возьмите тогда и ведёрко для воды, – подал им вогул ведёрко. – Наберите её из колодца.