Парк Горького

– Я поражен, и уже давно, как мало вы знаете! Как могло получиться, что так много людей – прокурор Москвы, немец Унманн, сотрудники госбезопасности и милиции – благодаря вам поплатились жизнью, а вы так мало знаете, – генерал задумчиво подергал ресницу. – Шесть соболей? С помощью помощника заместителя министра торговли Менделя мы установили, что в сговоре с его покойным отцом, заместителем министра торговли, американец Осборн лет пять назад похитил еще семь соболей. Это были обыкновенные соболи из подмосковных зверосовхозов. Мендели надеялись что Осборну не удастся развести зверьков высокой породы. Младший Мендель никогда не осмелился бы помочь американцу завладеть баргузинскими соболями. Он говорил об этом сам, и я ему верю.

– Где он сейчас?

– Он покончил с собой. Слабый был человек. Однако дело в том, что Осборн заполучил семь обыкновенных соболей целых пять лет назад. По нашим самым скромным оценкам, средний приплод составляет пятьдесят процентов в год, так что у него сейчас имеется примерно полсотни соболей. Его сговор с сибиряком Костей Бородиным дал ему еще шесть. Шесть самцов баргузинского соболя. Если придерживаться тех же оценок, через пять лет у Осборна будет минимум двести высокопородных соболей, а через десять лет – более двух тысяч. К тому времени, боюсь, нам придется забыть о нашей исторической монополии на соболя. Гражданин Ренко, почему, по-вашему, вы все еще живы?

– А Ирина Асанова жива? – спросил Аркадий.

– Да.

Аркадий начал кое-что понимать. Он не вернется в загородный дом и его не убьют.

– В таком случае мы к вашим услугам, – сказал он.

– Хорошо. Вы нам нужны.

– Где она?

– Вам нравится путешествовать? – мягко, словно боясь причинить боль, спросил генерал. – Хотелось ли вам когда-нибудь побывать в Америке?

Нью-Йорк

1

Первым впечатлением от Америки были ходовые огни танкера и сигнальные огни на клотиках рыболовных траулеров.

Уэсли, рослый лысеющий молодой человек, с гладкими, как булыжник, чертами лица, с которого не сходило ни к чему не обязывающее выражение любезности. На нем был синий костюм-тройка. Рот, щеки и подмышки Уэсли испускали лимонно-мятный аромат. В течение всего полета он, скрестив ноги, курил трубку и, бормоча под нос, отвечал на вопросы Аркадия. В нем было что-то от неуклюжего теленка-сосунка.

Они занимали в самолете целый отсек. Большинство остальных пассажиров составляли «заслуженные артисты», гастролирующие музыканты, шумно обсуждавшие часы и парфюмерию, которые они успели купить во время стоянки в аэропорту Орли. Аркадия там не выпустили.

– Вы понимаете, что означает слово «ответственность»? – спросил по-английски Уэсли.

Пассажиры сгрудились на одну сторону – самолет подлетал к суше: темные массивы полей рассекались тускло светящимися полосами.

– Это означает, что вы будете мне помогать? – спросил Аркадий.

– Это означает, что данную операцию проводит ФБР. Это означает, – серьезно добавил Уэсли, будто продавал что-то Аркадию, – что мы за вас отвечаем.

– Перед кем?

Всех пассажиров охватило детское возбуждение, когда самолет пролетел над первым американским населенным пунктом. Казалось, что он сплошь состоял из автомашин. Машины забили улицы и прижимались к домам, которые на вид были слишком велики для людей.

– Я рад, что вы задали этот вопрос. – Уэсли выбил трубку о пепельницу в подлокотнике. – Высылка – дело сложное, особенно в отношениях между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Нам и без того хватает осложнений. Вы понимаете, что такое «осложнение»?

Крутой спуск создавал иллюзию возрастающей скорости. Показалась скоростная автомагистраль – бесконечная вереница цветных дорожных огней – и исчезла в лабиринте обыкновенных автострад. Не верилось, что может быть столько мощеных дорог. Куда все они вели? Сколько же на них автомашин? Казалось, все население там, внизу, или просто ехало, или переезжало, или эвакуировалось.

– В Советском Союзе осложнением является все, что нежелательно, – ответил Аркадий.

– Вот именно!

Цепочки огней слились в торговые центры, улицы, лодочные стоянки. «РАСПРОДАЖА ПО СЛУЧАЮ ДНЯ БЛАГОДАРЕНИЯ» – гласила огромная вывеска. Над жилыми кварталами самолет снизился еще больше. В иллюминаторах появились подсвеченные изумрудные травяные площадки для игр. Позади домов голубели опустевшие плавательные бассейны. Теперь можно было разглядеть первого американца, глазевшего вверх, стоя в освещенных дверях дома.

– Позвольте сказать вам о нежелательном для нас осложнении, – сказал Уэсли. – Вы не можете перебежать. Если бы операцию проводил КГБ, тогда пожалуйста. Вы могли бы явиться к нам, и мы бы с радостью предоставили вам убежище. К примеру, любой на этом самолете может перебежать.

– А если они не хотят, а я захочу?

– Так вот, им можно, а вам нельзя, – ответил Уэсли.

Аркадий услышал толчок выпускаемых шасси. Он искал в улыбке Уэсли хотя бы частицу юмора.

– Вы, конечно, шутите, – заметил он.