Парк Горького

Машина остановилась у стеклянных дверей отеля на углу Двадцать девятой улицы и Мэдисон-авеню. По сторонам козырька с надписью «БАРСЕЛОНА» горели светильники в виде газовых рожков. Уэсли передал Аркадию ключ с пластмассовой пластинкой с названием отеля, но на мгновение задержал руку.

– Ключ от ее номера. – Уэсли отпустил руку. – Везет же вам.

Выходя из машины, Аркадий ощутил странное головокружение. Уэсли остался на улице. Аркадий толкнул стеклянные двери. В вестибюле отеля темно-бордовый ковер, колонны розового мрамора и бронзовые люстры с лампочками в виде свечей. Мужчина с темными мешками под глазами поднялся с кресла и помахал газетой, увидев Уэсли. Потом взглянул на Аркадия и снова уселся в кресло. Аркадий поднялся в лифте с выцарапанной на двери нецензурной надписью.

Номер 518 был в конце коридора на пятом этаже. У него за спиной приоткрылась дверь 513-го, но, едва он обернулся, тут же захлопнулась. Он дошел до 518-го, отпер дверь и вошел.

Она сидела в темноте на кровати, поджав босые ноги. Во что одета – в русское или американское – не разглядеть. – Это я заставила их привезти тебя, – сказала Ирина. – С самого начала я не упрямилась отвечать на вопросы, потому что они мне сказали, что иначе тебя убьют. В конце концов я решила – пока ты там, считай, это все равно что ты мертвый. Я отказалась выходить из номера, пока не увижу тебя…

Она обратила к нему лицо. В глазах стояли слезы. Это в конечном счете все, что мы можем дать друг другу, подумал Аркадий. Он дотронулся до ее губ, и она прошептала в руку его имя. Он заметил на тумбочке телефон. Опять Ямской подслушивает, мелькнула нелепая мысль, нет, Уэсли, поправился он. Он сорвал со стены телефонный провод.

– Ты так им и не сказал, – прошептала она, когда он вернулся к ней. – Ты так и не сказал, кто убил Ямского.

Она изменилась, похудела, глаза от этого казались больше.

– И как только они могли подумать, что ты такой же, как они? – удивлялась она.

* * *

Полы здесь были мягче, постели жестче. Она опрокинулась, увлекая его.

– Вот ты где, – прошептала она, целуя его.

– Вот мы где, – Аркадий почувствовал, что внутри него копится необузданная сила.

– Почти на свободе, – прошептала она.

– И живы. – Он рассмеялся.

2

Уэсли и еще трое агентов ФБР принесли в номер завтрак в бумажных пакетах – кофе и пончики. Аркадий выпил чашку. Ирина переодевалась в ванной.

– Насколько мне известно, от нью-йоркской городской полиции для связи выделен лейтенант Кервилл, – сказал Рей. Небольшого роста расторопный человечек мексиканского происхождения, Рей, единственный из агентов, не клал ноги на кофейный столик. – Что-нибудь не так?

– Нет, – ответил Уэсли, – просто небольшие проблемы личного характера.

– Говорят, псих, – заметил Джордж. Джордж был тем самым человеком с темными кругами под глазами, которого Аркадий видел накануне вечером в вестибюле. Другие иногда звали его «греком». Он ковырял в зубах бумажной спичкой.

Английский язык, на котором говорил Уэсли, походил на новый вид латыни, непроизвольно двусмысленный, до того прозрачный, что его можно было толковать как угодно.

– Нужно разбираться в истории социалистического радикализма в Нью-Йорке, а также в восхитительных традициях американцев ирландского происхождения, служащих в полиции. Иначе ничего не поймете, – сказал Уэсли, – ибо если что и имеет значение, так это стремление Кервилла отстоять «красную бригаду».

– А что такое «красная бригада»?

На мгновение наступило замешательство. Затем Уэсли милостиво объяснил:

– У нью-йоркского департамента полиции есть своего рода Красная площадь. Раз лет в десять они меняют название – то это бюро проблем радикализма, то отдел общественных отношений, отдел общественной безопасности. В данный момент он называется отделом расследований, связанных с безопасностью. Но его всегда называют «красной бригадой». Лейтенант Кервилл в «красной бригаде» занимается русскими делами. А вы – красный.

– А чем занимаетесь вы? – спросил агентов Аркадий. – Зачем нас привезли в Америку? И надолго ли?

Эл прервал молчание, переменив тему разговора. Этот старший по возрасту, весь усыпанный веснушками агент обращался с другими, как добрый дядюшка.

– Его братец чем-то оскандалился, и Кервилла вышибли из бригады. Правда, брат погиб в Москве, и Кервилл вернулся в бригаду.

– Кервилл постарается укрепить свое положение за наш счет, – подхватил Уэсли. – У нас с департаментом полиции отношения отличные, но при случае они всадят нам нож в спину, да и мы, представься случай, не растеряемся.

– Десять лет назад «красная бригада» состояла из самых отборных детективов. – Эл смахнул с живота сахарную пудру от пончиков. – Они лезли всюду. Помните, когда евреи стреляли в советское представительство? «Красная бригада» прихлопнула их. А пуэрториканцы, которые хотели взорвать статую Свободы? Бригада внедрила к ним своих агентов.

– Да, тогда им многое удавалось, – согласился Уэсли. – Бригада приложила руку и к убийству Малкольма Икса. Телохранитель Малкольма оказался агентом бригады.

– А что стало потом с «красной бригадой»? – спросил Рей.