Парк Горького

– Ничего. Помнишь Зою Ходоровскую? Там соседка еще радовалась, что не дала ей в долг.

– Но тут же совсем другая ситуация, – удивленно заметил Петрович.

– Абсолютно, это-то и интересно. Что, если Резникова взяла в долг такую приличную сумму, заранее зная, что не придется ее отдавать? Мне-то она ни слова об этом не сказала, кстати.

– А если ее спросить?

– А я не хочу, – усмехнулся Опалин. – Хватит того, что она об этом умолчала.

– Или забыла. Может такое быть?

– Может. Вполне.

– И что ты собираешься делать?

– Собирался, – поправил его Иван. – В общем, я хочу отпустить и ее, и дворника и понаблюдать, что будет. Но – у Твердовского я уже побывал. Он согласен дать нам сотрудников только для одной слежки. Со второй – либо мы справляемся своими силами, либо…

– Либо не отпускаем, – закончил за него Петрович.

– Отпустить ее, а дворника оставить здесь, – предложил Яша. – Или наоборот.

– Конечно, наоборот, – подхватил Петрович и повернулся к Опалину: – Как хочешь, Ваня, но Яхонтову я не верю. Посмотри на Резникову как следует – какая из нее соблазнительница? Пугливая серая мышь. Так что организуем слежку за дворником, а Резникова пусть посидит под замком, пока мы во всем не разберемся. Объясни ей, что это для ее же безопасности.

– У нас тут не санаторий, – мрачно ответил Опалин. – Если нянька ни в чем не виновата, она не заслужила сидеть.

– А если ты ее отпустишь и ее зарежут? Ты же потом будешь себя корить.

– Восемь человек уже убиты, но двое почему-то уцелели. – Глаза Опалина потемнели, желваки заходили ходуном. – Мне нужны – оба – на свободе. И обоих нельзя упускать из виду. Резникова живет в коммуналке у Покровских ворот, там есть кто-нибудь из наших?

Петрович вздохнул. Он слишком хорошо знал Опалина и видел, что тот уже все решил. Мышеловка, а вместо наживки в ней человек. Явятся ли мыши? Засуетится ли кусочек сыра и выдаст ли своих подельников?

– Ну Позняков там живет, – пробурчал Петрович, – только какой в этом смысл? Он в отпуске сейчас. И вообще…

Дверь распахнулась без стука, и в кабинет, топая подагрическими ногами в резиновых сапогах, вошел совершенно седой старик с пушистыми кавалерийскими усами вразлет. Толстовка и потертые штаны с пузырями на коленях колоритно дополняли его внешний облик. В правой руке посетитель нес удочку и хмуро прищурился, завидев Опалина, который поспешно поднялся с места ему навстречу.

– Василий Михайлович, вот, пришлось вас побеспокоить… слишком уж важное дело…

– Важное, важное, да они все важные, – скрипучим голосом объявил старик. – Важное дело, Ваня, это щука… Такая хитрая бестия – второй день ловлю и никак поймать не могу. Все приманки обкусывает и уходит, зараза… – Он вздохнул. – Ладно, показывай, чего там у тебя…

– Да вы присаживайтесь, Василий Михайлович, – засуетился Логинов, освобождая свое место, хотя в кабинете имелся еще один свободный стул.

Яша сквозь очки изумленно взирал на кутерьму вокруг старого рыбака, который решительно отказался садиться и, взяв увеличенное фото с изображением загадочной незнакомки, которое ему дал Опалин, принялся его рассматривать.

– И ради этого вы выдернули меня в Москву? – пробрюзжал старик, возвращая снимок.

– Вы ее знаете, Василий Михайлович? – нетерпеливо спросил Петрович.

– Ну так, – усмехнулся тот. – Марья Груздева, она же Василиса Невзорова, она же Марья Петровская, она же Манька Балалайка. Личность известная, налетчица… впрочем, ее подвиги можно перечислять долго. Зачем она вам?

– А почему ее нет в картотеке? – спросил Опалин сердито.

– С какой стати ей там находиться? – пожал плечами старик. – Она же всё, тю-тю, амба. Расстреляли ее, Ваня. В городе Орле в 1932 году.

Глава 15. План действий

– Вам нужно мертвых душ? – спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе.

Н. Гоголь, «Мертвые души»

– Не может быть! – вырвалось у Опалина.

Яша весь обратился в слух и застыл на месте, вытаращив глаза. Что касается Петровича, то он лучше владел собой, но тоже, очевидно, пребывал в замешательстве.

– Что значит – не может быть? – сухо спросил Михалыч. Он поднес снимок ближе к глазам и всмотрелся в него. – Да она это, совершенно точно. И платьице цветастое, все как она любила. Мне ж однажды ее арестовывать пришлось, – добавил он, усмехнувшись. – Но тогда она вывернулась: юность, тяжелое влияние царского режима, все дела. Только я никогда не сомневался, что она не остановится и рано или поздно получит свое.

Тут Опалину пришлось объяснить, что, если гражданку Марью Груздеву – и так далее – расстреляли в 1932-м, она никак не могла разгуливать по Москве в 1935-м. Потому что иначе, товарищи, получается какая-то чертовщина, мистика и вообще лютая чепуха. Попутно он изложил гостю все обстоятельства дела. Василий Михайлович внимательно выслушал своего молодого коллегу и задумался.

– Любопытный поворот, – проговорил старик с расстановкой. – Теперь я даже не жалею, что не поймаю сегодня мою щуку…