Внутри было тепло. Какие-то Зеваки ели печеные каштаны, купленные у торговца на площади; люди шумно гомонили, предвкушая развлечение. Худощавый актер в акробатическом трико наигрывал какой-то мотивчик на трубе, еще один громко бил в барабан. Затем из-за кулисы появился сам Яго и под взрыв аплодисментов поклонился зрителям. Артист воздел руки вверх, и все затихло.
— Привет, Яго! — одними губами прошептал Псалтырь и осклабился.
— Дамы и господа, добро пожаловать в наш знаменитый Пандемониум Яго! Яго — это я! И я хочу без промедления представить нашу знаменитость, прибывшую к нам издалека, из далекой заснеженной России, восхитительную Еву!
Когда девушка танцевала на тонком канате, она делалась совершенно другой, раскачиваясь и кружась высоко над головами зрителей! Чем дольше Псалтырь смотрел, тем острее чувствовал в ней какую-то совершенно особую таинственность. Девушка замирала на канате, балансируя зонтиком, и вдруг подпрыгивала, да так, что вся толпа вздыхала от восторженного ужаса. Она делала сальто в воздухе (и, как обычно, Псалтырь думал, что это просто невозможно), а после опускалась на канат безупречно и четко, ни разу не запнувшись, и застывала неподвижно, с высоко поднятой головой. Она двигалась так уверенно и грациозно! Толпа ревела в восхищении и дико хлопала. Люди сидели практически вплотную, близко подавшись вперед, стараясь получше разглядеть восхитительную Еву. В завершение своего выступления артистка подхватила Яго — взрослого, хоть и худощавого мужчину — на руки и прошлась по канату, держа его на весу, балансируя, словно при помощи обычного шеста. Наконец-то она спустилась с каната вниз, на крошечную сцену, будто спланировала вниз, хоть это и было едва ли возможно, в замедленном падении. Она раскрыла солнечный зонтик и проплыла над толпой. У людей на миг перехватило дух, как будто при виде настоящего чуда. Артистка казалась неподвластной обычным законам физики. Псалтырь безуспешно высматривал проволоку, хоть какую-то поддержку, которая могла бы замедлить падение девушки с высоты, но ничего не было видно. «Что за трюк — непонятно, — размышлял он, — но очень ловко».
Ева легко приземлилась на постамент, присела в реверансе, а после вскинула головку, ослепительно сверкнула ясными глазами и одарила публику замечательной белозубой улыбкой. Настоящая красавица: идеальная нежная кожа, тонкие черты лица, узкий подбородок, задорно вздернутый носик и, самое главное, сияющие, изумрудно-синие глаза.
После того как представление закончилось, Псалтырь протиснулся сквозь толпу и нырнул под заграждение, которое отделяло Зевак от цирковых повозок.
Лошадь тихонько жевала солому, не обращая внимания на шум и гам. Псалтырь погладил животное, прижался щекой к теплому боку.
— Хорошая, — похвалил он, как будто рассчитывая на ответ. Лошадь покачала головой и одобрительно фыркнула.
Яго сидел на верхней ступеньке повозки, утирая лицо и затылок полотенцем. Он встал и посмотрел на гостя.
— Привет-привет! — произнес он. — Как поживает таинственный мистер Лейтон? Ты поосторожнее, а то однажды все закончится слезами. — Он добродушно ухмыльнулся. — Пристроить бы тебя на честную работу в цирке… Еву хочешь повидать? Конечно, представление смотрел?
— Конечно, — отозвался Псалтырь. — Она сегодня выступила лучше обычного!
— Она с каждым разом все лучше, — согласился Яго и громко постучал по ступеньке.
Ева показалась в проходе, легко спрыгнула из повозки на землю и вскинула изящную головку навстречу Псалтырю.
— К тебе пришли, — проговорил Яго.
Девушка протянула гостю руку, а Псалтырь, вовремя вспомнив о хороших манерах, слегка поклонился и неловко пожал протянутую ладошку. Прекрасные глаза цвета морской воды смотрели на него близко-близко; нежная кожа светилась безупречной свежестью.
Оба смущенно помолчали.
— Я видела, как ты погладил лошадь, — сказала Ева.
— Хорошая лошадь! — подхватил Псалтырь и, осклабившись, добавил: — Я вот все пытаюсь разгадать твой трюк в финале.
— Это никакой не трюк. — Она посмотрела на него, не мигая.
— У тебя такие глаза… — пробормотал карманник. — Забавно… я как раз на днях спас тут одного парня на улице, он из Зевак… Так вот, у него глаза ровно такого же цвета, как твои!
— Ты часто спасаешь людей на улицах?
— Так, иногда… Просто он попал в беду, а я его выручил.
— Ты по-доброму относишься к нашей лошади, по-доброму отнесся к этому юноше…
— Калебу.
— Калебу. Так вот, ты ему помог, значит, ты хороший! Я так и знала, что хороший! Придешь еще на наше представление?
— Конечно! — заверил Псалтырь. — И очень скоро. А может, и Калеба с собой возьму. Ты еще здесь будешь?
Ева обернулась к Яго.
— Мы еще немножко тут повыступаем?
— Зеваки придут, так выступим, если только никуда не уедем.
— Мне нужно вернуться домой, но очень скоро я опять приду! — пообещал воришка.
— Да-да, и снова непременно навести нас! — отозвалась девушка с ослепительной улыбкой.