Пароль — «Брусника»

Осипова еще немного поторговалась (сошлись на 25 марках), потом отсчитала полицаю деньги, и он ее отпустил.

Перед Минском была еще одна проверка. Всех останавливали около небольшого деревенского домика, где находился сторожевой пост, и опять проверяли документы и все вещи.

Теперь обе Марии шли рядом, они решили говорить, что ходили в деревню Паперню, чтобы присмотреть лошадь для покупки, а теперь возвращаются домой.

На сей раз с полицаем был и немецкий офицер. Стали проверять документы: ничего подозрительного в них не было.

Пока шла проверка, женщины жаловались, что их дома ждут голодные дети, а их все время задерживают и обижают. Один из полицаев вдруг подошел к Осиповой и ткнул штыком в ее корзинку. Один раз, потом другой! У Марии потемнело в глазах, поплыли какие-то цветные круги, и земля ушла из-под ног. Ведь в корзинке мины, вдруг он зацепит их штыком!

— Господин офицер! — в голос запричитала она. — Спасите! Дети уж два дня не евши сидят. Ягодок им насобирала, а он что делает! Ведь все раздавит! Чем же я их кормить буду!

Настоящие слезы полились по ее лицу, и она, всхлипывая, вытирала их рукавом. Офицер сжалился над нею.

— Корзины у вас проверяли? — спросил он.

— Как же! Конечно проверяли, — рыдала Мария. — Всюду господа полицаи смотрели. Да что тут смотреть— и так видно, что ягоды да немного продуктов…

Офицер приказал пропустить женщин, и они, поблагодарив его, ушли. Мины были доставлены в город. Теперь надо было передать их Елене.

Но тут начались неожиданные осложнения: в назначенный день Мазаник не пришла на улицу Энгельса. Напрасно Мария целый час с миной в сумочке прождала ее на улице. — Елена так и не появилась. Мария ничего не могла понять: видимо, что-то помешало Елене, Осипова не знала, что Кубе неожиданно уехал, и поэтому операция отложилась.

Мария решила пойти в кинотеатр к Похлебаеву, чтобы договориться о дальнейших действиях. В вестибюле ее встретила сильно накрашенная женщина, кассир или администратор.

— Что вы хотите? — спросила она.

— Мне нужен директор, — ответила, не растерявшись, подпольщица.

— Он занят. Вместе с господами шефами, приехавшими из Варшавы, осматривает зрительный зал.

— Можно я его подожду? — попросила Мария.

Женщина не успела ничего ответить, как на лестнице появились несколько немцев и с ними Похлебаев.

Увидев Осипову, Николай побледнел.

— Кто будет директор? — спросила Мария.

— Я, — ответил Николай.

— Меня направили к вам на работу.

— Я занят. Освобожусь минут через пятнадцать. Подождите.

— Хорошо. Я подожду.

Она вышла и пошла в сквер на площади Свободы, села на скамейку. Вскоре пришел Николай.

— Надо срочно выяснить, что с Еленой, — сказала Мария. — Уже все готово, дело за ней.

Николай обещал все узнать. Вечером он встретился с Валентиной, и она передала, что Кубе уехал до четверга и что днем в четверг Елена встретится с Марией. Мария пришла к Мазаник под видом спекулянтки, продающей туфли. Она долго и громко торговалась, чтобы было слышно живущему за стеной полицаю, а в то же время показывала Елене, как надо заводить часовой механизм мины и как класть ее между пружинами матраца. Мазаник заметила прилипший к мине маленький клейкий листочек брусники.

— Это наша партизанская примета, — зашептала ей в ухо Мария. — Наши люди знают — если где брусничные листья пристали, значит, посылочка из леса. Такой человек может быть с партизанами связан. Брусника прямо как пароль действует, и говорить ничего не надо…

Елена сняла хрупкий листочек, бережно разгладила его на ладони.

Осипова ушла, а Елена тщательно спрятала мину. Вечером она закопала ее под окном у полицая: вдруг взорвется раньше времени или фашисты сделают обыск? Поздно ночью на другой день Мазаник принесла мину к себе и поставила механизм ее на два часа ночи. Через сутки она должна была взорваться.

На другое утро Елена Мазаник пробралась в спальню Кубе, обманув охрану, и положила мину между пружинами матраца…

В это время Мария ждала ее на Центральном сквере и взволнованно поглядывала на часы. В девять часов Мазаник должна быть на сквере, ее у театра будут ждать с машиной, а ее все нет…

Чтобы не привлекать к себе внимания, Осипова сняла туфлю, прислонилась к дереву и стала вытряхивать из нее несуществующие камешки и песок.

Но вот показалась Елена. Она торопилась и почти бежала.

— Все сделано, — шепнула Мазаник.

С другой стороны показалась Валентина.

— Идите к Оперному театру, — сказала Мария. — Там ждет машина.

Через несколько минут грузовик нагнал Валентину с Еленой. Шофер Николай Фурц отвез женщин километров за шестнадцать от Минска. Документы у него были безупречные. Дальше женщины пошли пешком. Мария заранее приготовила кошелки, где лежали разные детские вещички и самогонка. Если остановят патрульные, то они скажут, что идут на крестины к родственникам. Их пропускали без задержки. Помогали и документы Елены Мазаник, где было написано, что она горничная у самого Вильгельма фон Кубе. Без приключений женщины дошли до партизанской зоны.