Пароль остается прежним

— Ну, ну,— неопределенно тянет старшина.— Что же, продолжайте уборку.

Бородуля подхватывает лопатку и скребег пол.

День. Бородуля спокоен: придет ночь и он увидит Большую Медведицу.

Вечер. Бородуля хочет увидеть Большую Медведицу, но боится, а вдруг не увидит?

На боевом расчете капитан Ярцев объявляет, что Бородуля назначается часовым по заставе.

4 августа. Он заступает на пост с двух часов ночи. Звезды кружатся над головой. Сейчас Бородуля найдет Большую Медведицу. Но почему сейчас? Он подождет немного. Вот обойдет десять раз вокруг заставы и найдет...

Ну и еще десять раз обойдет и тогда уже, наверняка, найдет... И еще пять раз обойдет.

Под утро Бородуля решается, наконец, поднять глаза к звездам. Но тщетно ищет он Большую Медведицу. Постепенно ему снова становится не по себе.

Дежурный по заставе, младший сержант Ковалдин, проверяет службу часового. Бородуля докладывает, что происшествий нет и спрашивает:

— Товарищ младший сержант, а где сейчас Большая Медведица?

Ковалдин не понимает вопроса Бородули и отвечает шуткой;

Наверно, в берлогу пошла: каждому свое время.

— А-а,— неопределенно тянет Бородуля.

День. Бородуля спит.

Вечер. На боевом расчете Бородуля узнает, что выйдет на границу ночью с лейтенантом Пулатовым.

6 августа. Три часа тридцать минут. Дежурный по заставе старшина Пологалов будит Бородулю. Вставать не хочется, да что поделаешь— служба!

Бородуля садится на койке и вспоминает, куда засунул портянки: кажется, в сапоги. Но портянки оказываются на задней перекладине под.

Три часа сорок пять минут. Бородуля седлает коней.

Четыре часа ноль две минуты. Бородуля, плавно покачиваясь в седле, едет за лейтенантом Пулатовым.

Опять над головой шмели-звезды, и опять не видно Большой Медведицы.

Река шепчет:

— Бои-ишься ты... бои-ишься ты...

«Чепуха!»—думает Бородуля, а сам пришпоривает коня и приближается к лейтенанту. На звезды больше смотреть не решается...

Тринадцать часов.

— Подъем!

«И кто придумал это проклятое слово!—негодует Бородуля.— Будто всю душу выворачивает!».

— Подъем, Бородуля!

— А, сейчас...

Глаза у Бородули еще закрыты. Он знает, что время обедать и свое отоспал, но вставать не хочется. После обеда, конечно, на стрельбище, или черт знает, что еще придумает командир отделения.

— Бородуля, поднимайтесь!

Вот привязался.

Бородуля нарочно сопит.

— Опять заснул?— это голос старшины Пологалова.

Бородуля чуть заметно приоткрывает один глаз. Точно: рядом с Назаровым стоит старшина заставы Пологалов.

— Если ему позволить — целый день проспит!— сердито говорит командир отделения.

«И просплю!— усмехается про себя Бородуля.— А тебе-то что?».

Старшина наклоняется над Бородулей, видит, как тот плотно сжимает веки. Ну, конечно, не спит. Однако замечает спокойно:

— А вы, товарищ сержант, дайте ему разок выспаться.

— На занятия опоздает.

— Ничего.

«Ну, что за человек — старшина!»—восхищается Бородуля и усердно храпит.

— Пожалуйста,— говорит Назаров.

Бородуля слышит удаляющиеся шаги. Теперь он один в казарме. Сон прошел и лежать больше не хочется. Бородуля откидывает накомарник и садится на койке.

В этот момент снова появляется Назаров.

— А, Бородуля,— говорит он.— Уже встаешь? Почему?

— А почему я должен лежать?— настороженно отвечает Бородуля.

— Старшина разрешил.

— Мало ли что разрешил!—Бородуля натягивает шаровары.

— Спи, Бородуля!—Назаров произносит это тоном приказа.

— Ну, да,— хмыкает Бородуля.— А почему я должен спать?

Он обувается и берет полотенце.

Назаров подсказывает:

— Вначале койку заправь.

— А зачем?— спрашивает Бородуля.

Назаров начинает терять терпение.

— Положено.

— А я об этом в Уставе Внутренней службы не читал.

В окно заглядывает Никита Кошевник. Глаза так и брызжут смехом. Шепчет Бородуле.

— В стрелковом наставлении...

— Что в наставлении?—не понимает Бородуля.

— В стрелковом, говорю, наставлении про это написано!

Бородуля отмахивается.

Назаров приказывает:

— Рядовой Бородуля, заправить койку!

— Так ведь все равно ложиться,—тянет Бородуля.

— Ух, какой храбрый!— восхищается Никита.

Бородуля ждет подвоха. Он не слишком-то верит Кошевнику. Неохотно заправляет одеяло.

Никита, видно, спрыгнул с завалинки. Его голова исчезла, но голос слышен:

— Кто говорит, что Бородуля боится? Он даже командира отделения не боится!.. А вы говорите, поверки боится!

Боится... Боится!..

Влепить бы этому новоиспеченному ефрейтору. А с кем это он, собственно, разговаривает?

Бородуля выглядывает в окно. Вот новости: Кошевник-то, оказывается, сам с собой разговаривает!

Бородуля сопит, идет к умывальнику. Он намыливается, а воды нет. Глаза щиплет. Вот чертова служба!

— Погоди, сейчас принесу!— Кто-то гремит ведрами.

В щелочку глаза Бородуля определяет: Бегалин, дружок Кошевннка. Больно нужна его помощь!..

А впрочем пусть, пусть несет... Ишь, как старается: припустил рысью.

Бородуля стирает мыло полотенцем и идет в казарму.

Бегалин возвращается с водой, а возле умывальника— никого. Вид у него растерянный.

— Я же говорю: он ужасный храбрец!— Конечно, это опять Кошевник. Берет у Бегалина ведро и тащит на кухню. Всё ясно: он — рабочий по кухне. Рад проехаться за чужой счет. Старший матрос...