Пароль: рододендрон

— Какая разница? — ответила я. — Вы же все равно уже пришли к выводу, что меня купили, — пусть говорит, как хочет, а меня с ним официально не знакомили, а потому буду обращаться на «вы».

— Втюрилась, значит, — ой, как грубо. — Братец умеет быть обаятельным, знаю.

Я смотрела на Валентина, не пытаясь скрыть презрения в своем взгляде. Как к животным относится? Похоже, меня он принял не просто за какое-то там животное, а за вполне конкретное — тупую болонку.

В одном Валентин оказался прав, Алекс умеет быть обаятельным, во всяком случае, обаятельнее этом хама и грубияна в сто раз.

— Ты хоть знаешь, что он женат? — продолжал тот.

— Знаю, — я и бровью не повела.

Правда, я почему-то думала, что Алекс в разводе, хотя, вспоминая сейчас наш разговор о его меркантильной супруге, я поняла, что слово «развод» не было произнесено ни разу.

Да и вообще, какая мне разница? На что рассчитывал этот тип, просвещая меня? Что я, как истинная болонка, воспылаю праведным гневом, возненавижу Алекса, которого, кстати, по его убеждению, я люблю без памяти, и предам его в мгновение ока? Честно говоря, бред какой-то, даже для болонки и то нерелевантное поведение получается.

Но своим ответом мне все же удалось его удивить. Кажется, Валентин очень рассчитывал, что о жене Алекса мне ничего неизвестно.

— А, ладно, — отмахнулся он. — Мне, по сути, плевать. Нечего лясы точить. Итак, — он подался вперед, облокотившись о стол, — ты расскажешь, где булавка, по-хорошему или попросить ребят сделать по-плохому?

— А если по-хорошему, отпустишь? — прямо спросила я.

Я уже поняла, что фокус не удался. Рассчитывать на то, что Валентин проговорится и скажет нечто полезное, не приходилось, не такой он человек, очень самонадеянно было считать человека глупее себя до встречи с ним. Побывав же в этом месте, я выяснила только, что дед Алекса любил светлую мебель и цветы, о чем сам Алекс не мог не знать. А раз так, нужно попробовать выкрутиться и уйти отсюда с головой на плечах.

Я очень надеялась, что Алекс не ошибся, и его брат правда не будет со мной ничего делать, если я отдам ему булавку.

— Отпущу, — пообещал Валентин, довольно улыбаясь.

Отпустит-отпустит-отпустит...

— Хорошо, — кивнула я, поверив, — она у меня, — действительно, зачем ему нужна я, если у него будет то, за чем он так отчаянно охотился?

Я вытащила правый рукав свитера из-под куртки, завернула и отстегнула булавку, прицепленную к его внутренней стороне. Глаза Валентина вспыхнули, и он практически вырвал желанную вещь из моих рук. Отлично, надеюсь, я успею уйти, пока он...

— Я могу идти? — я поднялась из глубокого кресла.

— Нет, — сверкнул Валентин белозубой улыбкой, еще раз доказывая, что переоценивать свою хитрость никогда не стоит.

Как там в поговорке? Никогда не считай, что ты самый умный в комнате, особенно, если ты не самый умный в комнате.

— Сверни ей шею, — жестко распорядился старший Лазовский, кивнув человеку у двери, улыбка на его губах бесследно пропала. — Алекс себе новую заведет, а нам свидетели не нужны.

Мое сердце ухнуло вниз. Боже, ну почему мы все умные задним числом? Алекс же просил не геройствовать. А сейчас он будет считать себя виноватым в моей смерти...

Стоп! Какой такой смерти? Нет, я не согласна, я не хочу умирать.

Верзила шагнул ко мне. Что я могу? Ударить? Выцарапать глаза? Плюнуть на лысину? Вообще не смешно.

Мой затравленный взгляд упал на окно. Не зарешеченное, но второй этаж, очень высокий второй этаж. Сколько до земли? Метров шесть? Опять не смешно, разобьюсь, как пить дать.

Меня обдало холодной решимостью. Плевать на все, живой я не дамся.

И прежде, чем будущий убийца, приблизился ко мне, я рванулась в сторону и, закрыв руками голову, сиганула в окно. Уши наполнил звон бьющихся стекол, и я полетела вниз.

Спасло меня одно: окно кабинета выходило не на солнечную сторону, и выпавший недавно снег не успел здесь растаять.

Я упала в сугроб, правую лодыжку обожгло болью так, что я взвыла, как настоящая собака. Бешеная болонка, черт меня дери...

— Живая, ловите! — донеслось сверху.

Ага, как же, жду-дожидаюсь!

Превознемогая боль и приволакивая ногу, я бросилась за здание на оживленную улицу. Не будут они меня убивать при свидетелях, не будут...

Алекс схватил трубку даже прежде, чем успел пойти первый гудок.

— Где ты?! — заорал он.

— Возле... лаборатории... — выдохнула я, задыхаясь. — Помоги...

А на крыльцо дома уже высыпала та самая троица. Если догонят...

Я снова закинула телефон в карман и попыталась идти быстрее. Черта с два у меня вышло. На правую ногу наступать было вообще невыносимо. Если бы не высокий сапог, плотно охватывающий щиколотку, вообще бы, наверное, упала.

Алекс появился откуда-то из-за угла (наверное, ближайшее место, куда сумел незаметно переместиться), без слов закинул мою руку себе на плечо, чтобы я могла не опираться на больную ногу, и, поддерживая за талию, быстро повел подальше от любопытных глаз.

Я чуть не разревелась от боли и облегчения одновременно.