Пароль — «Седой Каспий»

Мюриды отъехали от Карлан-Юрта несколько километров и начали подсчитывать трофеи. Добыча была солидная. Нажмутдин, расхаживая среди бандитов, сам стал расхваливать себя за то, что он организовал большое доходное ремесло.

К вечеру следующего дня нажмутдиновские мюриды прибыли в селение Центорой. У надежных людей они спрятали все то, что получили в результате пиратского нападения на железнодорожный состав.

...Нажмутдин с двумя мюридами устроился у кадия мечети, а остальные его люди расквартировались у других жителей Центороя.

Поздно вечером к лжеимаму пришло несколько центоройцев. Они обратились к нему с просьбой, чтобы он со своими мюридами покинул их село, так как за это органы власти могут преследовать сельчан.

Нажмутдин, сидевший на мягкой подушке в кунацкой комнате, пришел в ярость. Он встал и подошел к кадию, стоявшему впереди центоройцев, вошедших в комнату.

— Я слышал, что центоройцы плохо отзываются обо мне, и потому приехал к вам в гости. Теперь я убеждаюсь, что вы, действительно, свиньи. Вы можете не уважать Гоцинского Нажмутдина как человека, но вы не имеете права не признавать меня как имама, божьего посланника, назначенного главами таких могучих государств, как Турция, Англия и Франция. Вы должны знать, что недалеко то время, когда Советы будут изгнаны из Чечни и Дагестана и хозяином здесь стану я, в чем мне помогут турки и англичане. Что вы тогда будете делать, уважаемые центоройцы? Кроме того, вы дело имеете с посланником всевышнего, и как вы думаете оправдать такое ваше поведение перед аллахом? Кто вообще дал вам право нарушать святые законы шариата и правила кавказского гостеприимства.

Заметив, что его слова произвели некоторое впечатление на центоройцев, Гоцинский отошел от них и сел на свое место. Кадий предложил сельчанам ужин. Но те, извинившись, ушли.

Ложась спать, Гоцинский попросил хозяина разбудить его рано утром. Нажмутдин решил поскорее побывать в чеченском селе Беное.

* * *

...В Чечне был известен Али Митаев — духовный вождь одной из религиозных сект. Имевший своих мюридов, он так же, как и Гоцинский в Дагестане, был претендентом на высший духовный пост на Северном Кавказе. Поэтому Митаев избегал встречи со своим политическим соперником. Это отлично знал Нажмутдин, но после описанного разговора с центоройцами он вынужден был пойти на компромиссную встречу с Митаевым. Всю дорогу до Беное, где жил Митаев, Нажмутдин ругал центоройцев. Он еще не был уверен, не окажут ли ему такой же прием и в других чеченских селах? Лжеимам возлагал надежду только на Митаева, который мог подействовать на своих соплеменников.

Митаев не оправдал надежд лжеимама. Самолюбивый фанатик при встрече с Гоцинским вел себя надменно. Нажмутдин, желая набить себе цену, стал говорить о том, что его, имама, поддерживают иностранные государства, но и это на Митаева не подействовало.

Тогда Гоцинский поставил перед ним прямой вопрос: признает ли Чечня его, Нажмутдина, своим имамом и окажет ли она ему поддержку, если он объявит газават?

— Нажмутдин, ты сперва объяви себя имамом в Дагестане, — ответил на это Митаев.

— Я давно объявлен имамом не только Дагестана, но и Чечни.

— Кто тебя объявил?

— Горское правительство.

— Где оно сейчас?

— Разве ты не знаешь?

— В том-то и дело. От Горского правительства остались рожки да ножки. Это во-первых. Во-вторых, Горское правительство не имело права объявлять тебя имамом. Это противоречит шариату. Имамы объявляются так, как был объявлен Шамиль. Поэтому считать тебя имамом нельзя.

— По-твоему, Али, выходит, что я самозванец и лжеимам? — еле сдерживая себя, сказал Гоцинский.

— Как хочешь считай себя. Но мой окончательный совет тебе такой. Поезжай в Дагестан, и если шейхи будут считать тебя настоящим своим имамом, то Чечня пойдет за тобой под моим руководством...

* * *

Между тем белоэмигранты не дремали. Париж, Берлин, Варшава и Белград были переполнены «бывшими» людьми, бежавшими из России после Октября.

Под руководством империалистических разведок эмигранты стали создавать всевозможные «союзы», «партии», «объединения», «комитеты», и все они ставили перед собой цель организовать широкую шпионско-террористическую деятельность против Советской республики.

В Париже активно задавали тон великий князь Николай Николаевич и царский генерал Кутепов, которые являлись организаторами и вдохновителями монархистов. Врангель за границей продолжал обучать остатки офицерского корпуса. Не сидели без дела и кавказские эмигранты. Главенствующую роль среди них играли бывшие руководители контрреволюционных марионеточных правительств Грузии, Азербайджана и Северного Кавказа.

...Появление представителя дагестанского лжеимама Гоцинского в Турции явилось большим событием в кругах кавказских эмигрантов. Интерес к персоне Ахмедхана Аварского проявляли не только главари белой эмиграции, но и разведывательные органы Англии, Франции, Турции и других держав.