Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

— Да-да. Ночь в реанимации, и я в отличной форме, как и старший инспектор, — ответил я. — И — нет. Она успела убежать, скажем так.

Мюус прищурился.

— Значит, она все-таки была там.

— Да.

— Ты поговорил с ней?

— Мы успели обменяться парочкой взглядов, прежде чем кто-то ударил меня сзади по голове.

— Ударил? Господи, какой кошмар!

— Полиция так не считает!

— Где ты сейчас?

— В полицейском участке.

— В поли…

— Именно поэтому я и звоню тебе. Они хотят знать имя твоей сестры. Я не могу назвать его без твоего разрешения.

— Если только они не пойдут к матери, то…

— То тогда все в порядке?

— Да. Ты перезвонишь мне? Я должна узнать…

— Я позвоню. Пока.

Я положил трубку и посмотрел на Данкерта Мюуса.

— Все в порядке.

— Имя?

— Сирен Сэвог.

Он медленно записал имя и долго смотрел на него. Затем лихорадочно принялся разрывать залежи важных бумаг на своем столе.

— О черт… — Он посмотрел на меня и расплылся в улыбке. — Интересно… Очень интересно. — Своим толстым указательным пальцем — одним из самых известных указательных пальцев в городе — он ткнул в кнопку селектора. — Мне нужна информация на Сирен Сэвог! — приказал он. — Возраст… — Он посмотрел на меня.

— Двадцать восемь лет.

— Двадцать восемь лет, — повторил Мюус. — Внешние приметы…

— Может, будет лучше, если я сам… — И я сделал движение по направлению к селектору.

Мюус прорычал:

— Я свяжусь с вами позже. — Он отключил связь и обратился ко мне. — Когда будешь уходить, скажи дежурному ее приметы. Я хочу знать все детали — цвет волос, прическа, одежда, особые приметы, словом, все, что может нас заинтересовать. Ты и сам знаешь.

— Но… Откуда вдруг такой интерес?

Он в задумчивости посмотрел на меня.

— У нас был уже подобный случай полтора года тому назад.

— Ну и что?

Он ядовито посмотрел на меня.

— В прошлый раз погиб один человек. Меня привлекло то, что у него и у этой девушки одинаковые фамилии.

— Ты думаешь о… Имя того человека… Асбьерн Сэвог?

Он опустил свои кулачищи на стол.

— Вот это уже ближе к делу, Веум! Почему ты сразу же об этом не рассказал? Значит, у тебя есть еще кое-что рассказать?

Я покачал головой.

— Нет. Это ее муж. Тот случай заставил ее приняться по новой за наркотики.

— И ты не считаешь это странным? Что ее муж сгорел полтора года тому назад, а она вновь замешана в похожем пожаре сегодня?

— Вчера.

— Ну да! — Он со злостью посмотрел на меня.

Да. Сейчас, когда он спросил меня, я нашел это действительно странным. Я должен не забыть напомнить ей о совпадении при нашей следующей встрече. Но если учесть, что все полицейские этого города охотятся за ней сейчас, то наша встреча может состояться не так уж и скоро.

— А тот пожар расследовали?

Он порылся в бумагах.

— Не так чтобы очень. Не было сделано никакого окончательного вывода. Может быть, на этот раз нам это удастся. Если только мы заполучим эту… Сирен Сэвог.

Сейчас я мог наблюдать процесс формирования мыслей в его голове. Сам рот растянулся в стороны, а уголки опустились вниз, как на портрете директора музея, сделанного Карлом Барксом.

— А ты, Веум, должен держаться от этого дела на безопасном расстоянии. Сейчас это наше дело. Мы сами отыщем Сирен Сэвог, а ты…

— Я? Что ты хочешь мне предложить?

Он перегнулся через стол и уставился мне в глаза.

— Делай что хочешь, черт бы тебя побрал, Веум, только держись от нас подальше. До тех пор, пока не найдешь для меня очередной труп. Пока не найдешь труп, Веум…

5

Я вернулся в контору на Страндкайен, поднялся на четвертый этаж и вошел в свой кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Контора была лучшей иллюстрацией к книге моей жизни. Стол стоял там же, где и всегда. Никто не передвинул стула. Серый конторский шкаф был всего лишь пустым реквизитом. Даже из бутылки норвежской водки в нижнем ящике письменного стола не испарилось ни капли драгоценной жидкости. Но эту-то ошибку я должен был исправить. Маленький глоток картофельного спирта с привкусом тмина. Легкий запах осени во рту.

Это помогло мне обрести спокойствие, и я смог даже выглянуть в окно. Юго-восточный ветер пытался сорвать с домов крыши. Люди цеплялись за свои зонтики как за единственное, что могло удержать их на земле. Они напомнили мне прикрученные намертво фигурки на детской карусели в закрытом на зиму парке под дождем и снегом. На склонах гор штурму пытались противостоять деревья. Но неумолимый ветер все равно срывал с них последнюю листву. Осень — ужасное время года. Она напоминает мне давно заброшенный дом, в котором гуляет ветер и все время хлопает дверь.

Я позвонил Карин — и рассказал ей почти все. В конце я заметил:

— Они запретили мне заниматься этим делом.

— Кто они?

— Полиция.

— Но разве они имеют право? Ведь это я просила тебя заняться этим делом, и я… по-прежнему настаиваю на этом.

— Другими словами, ты считаешь, что я должен продолжить поиски?

— Если только ты сам не имеешь ничего против.

Я подумал.

— Будет очень мило с твоей стороны изложить это желание на бумаге и опустить ее в мой почтовый ящик, когда ты пойдешь сегодня домой. Очень может быть, что такой документ мне скоро понадобится.

— Где именно?

Я осторожно произнес:

— В суде.

Она быстро ответила: