Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции

Левые эсеры не всегда последовательно, но выступали за ликвидацию власти буржуазии и остатков феодально-помещичьего строя, хотя и не признавали марксизма, являясь приверженцами народнических теорий. Но во-первых, большевики никогда не отказывались от союза с народничеством, идейную основу которого составляло выдвижение на первый план теории уравнительного землепользования. Во-вторых, колебания этой наиболее революционной из мелкобуржуазных партий были направлены в сторону пролетариата.

Левые эсеры были против продолжения империалистической войны, а уже VII (Апрельская) конференция РСДРП(б) признала необходимым «сближение и объединение с группами и течениями, на деле стоящими на почве интернационализма»⁴¹⁰.

Учитывая все эти обстоятельства и нисколько не преувеличивая революционности левых эсеров, большевики считали возможным и целесообразным заключить с ними, как с наиболее радикальными, наиболее революционными, наиболее близкими к пролетариату из буржуазно-демократических идеологов крестьянства⁴¹¹, блок с целью завоевания прочного большинства в деревне.

27 сентября (10 октября) 1917 г. В. И. Ленин писал председателю Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии И. Т. Смилге: «Ваше положение исключительно хорошее, ибо Вы можете начать сразу осуществлять тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную власть в России и большинство в Учредительном собрании. Пока там суд да дело, заключите немедленно такой блок у себя, организуйте издание листовочек (выясните, что вы можете сделать технически для этого и для их провоза в Россию) и тогда надо, чтобы в каждой агитаторской группе для деревни было не менее двух человек: один от большевиков, один от левых эсеров»⁴¹².

Однако левые эсеры не сразу согласились на блок с большевиками, хотя их колебания, как писал В. И. Ленин, выражали готовность помочь скорее защитникам коммуны, чем ее противникам⁴¹³. Главной причиной этого было их тяготение к «чистой демократии» и вытекавшее из него крайне непоследовательное и неустойчивое отношение к вооруженному восстанию. Например, Камков, заверявший большевиков в Предпарламенте в готовности поддержать их революционные выступления, предлагал на заседании фракции эсеров Петроградского Совета до начала работы Предпарламента не предрешать вопроса о созыве съезда Советов⁴¹⁴. В докладе на I съезде левых эсеров он заявил, что руководители партии «радикально разошлись» с большевиками, когда узнали, что они готовят восстание и захват власти до открытия Всероссийского съезда Советов.

«Мы были против захвата власти до созыва съезда, — говорил Камков, — он должен был, по нашему мнению, начать захват. Дня за два до восстания в заседании предпарламента мне пришлось формулировать мысль левых эсеров, что мы боремся с восстанием, думаем, что можно бескровно сменить коалиционную власть… Я думаю, что если бы партия большевиков не создавала специально для того определенного технического аппарата восстания, если бы съезд Советов взял на себя инициативу организации власти и Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов ограничил бы свою задачу подготовкой для этого обстановки, чтобы было достаточно сил, на которые мог бы опираться съезд, я думаю, вся картина была бы иной и мы в первые же дни имели бы общепризнанную всеми трудящимися власть и избежали бы, если не в целом, то на 99% столкновений»⁴¹⁵.

Ослепленные мелкобуржуазно-демократическими иллюзиями левые эсеры еще надеялись, что буржуазия сама, добровольно отдаст власть, в то время как она усиленно вооружалась, чтобы развернуть решительное наступление, разгромить Советы и задушить революцию. «Наша группа, участники Петроградской организации социалистов-революционеров левых, — отмечал видный деятель партии Малкин, — вела очень решительную борьбу с товарищами большевиками до момента восстания, выставляя принцип диктатуры демократии против большевистского принципа диктатуры пролетариата»⁴¹⁶.

В то же время левые эсеры не отказывались категорически от участия в восстании и, несмотря на колебания, вошли в состав Петроградского военно-революционного комитета. Его членами стали левые эсеры В. А. Алгасов, Г. Д. Закс, М. А. Левин, Г. И. Сухарьков, А. М. Устинов, В. М. Юдзентович, а первым председателем — левый эсер П. Е. Лазимир⁴¹⁷. Член ВРК Алгасов говорил впоследствии, что ему ни разу не приходилось наблюдать каких-либо конфликтов между большевиками и эсерами при разрешении вопросов внутри ВРК. «…Я не видел фракционного голосования, — подчеркивал он, — ни разу не было заседания фракций в ВРК. Вместе с тем я должен констатировать, что большевики никогда не обнаруживали стремления, чтобы они были в большинстве»⁴¹⁸. Вероятно, на отношениях, сложившихся в ВРК, сказалось и то, что в числе вошедших в него левых эсеров были люди наиболее близкие к большевикам — Лазимир, Устинов, Закс, вступившие впоследствии в РКП(б).