Партия на троих

— Он говорит, возможно! А я вот в этом не сомневаюсь. Вот и мы наблюдаем за происходящим в камере. И подметили, что если раньше Вы мерили комнату шагами, то теперь в течение всего дня только и делаете, что сидите на кушетке, скрестив ноги, и отвлекаетесь лишь на еду и эти странные физические упражнения. Зачем это?

— Мне скучно.

— Ещё раз соврете мне, и я прикажу активировать болевой генератор, — вся благожелательность мигом исчезла с лица пришельца. — Практика показывает, что мучающиеся со скуки люди делают что угодно, но только не сидят днями без движения. Повторяю вопрос: зачем вы это делаете?

Макаров вздохнул.

— Хорошо. Не знаю, как это называют местные, но на нашем языке это называется «медитация»

— Медитация, — медленно, пробуя на вкус незнакомое слово, произнес Нэцке. Он откинулся в кресле, уставился в потолок и снова повторил несколько раз звуки неизвестного ему языка. Это продлилось около минуты, после чего следователь вновь обратил взор на Макарова. — У вас мелодичный язык, в нем много гласных. Хотя, конечно, по одному примеру судить сложно. И что же это слово обозначает?

— Оно обозначает особую практику, направленную на приведение психики в состояние внутренней сосредоточенности.

— И для чего же это понадобилось вам?

— А вы когда-нибудь пробовали сидеть в маленькой камере, в которой день и ночь горит свет? Это, мягко говоря, сводит с ума. Вот я и решил хоть как-то привести себя в порядок. К сожалению, это оказалось не так легко, как я предполагал.

— Понятно, — сказал Нэцке, глядя на Олега. Он хотел сказать ещё что-то, как вдруг с управителем что-то произошло: его лицо на миг исказила судорога, глаза затуманились. Одновременно с этим в комнате моргнул свет. Охранники беспокойно нахмурились, оглядываясь по сторонам.

— Что вы сказали? — спросил пришелец. — Я как-то пропустил… ваш…ответ…

Ему было явно не по себе. Макаров заметил это — и тут же вспомнил об имплантатах в теле капитана Арааша. Если среди них есть нечто вроде органических компьютеров, то внезапное ухудшение состояния Нэцке могло говорить об одном: псевдоинтеллект наконец нашел способ адаптироваться в инопланетных системах.

За секунду до того, как свет в комнате погас, Олег увидел, как допрашивавший его инопланетянин с искаженным лицом, с проступившей у рта пеной падает лицом на стол.

Повинуясь слабому электрическому сигналу, пробежавшему от мозга Олега по всей его нервной системе, в доли секунды механические симбионты внутри организма принялись за работу, для которой копили энергию всё это время. Они усилили волокна мускулатуры, резко повысили выработку адреналина и темпы расщепления молочной кислоты, принялись насыщать каждую клеточку организма необходимым количеством кислорода. В общем, сделали всё, чтобы повысить силу Макарова, улучшить его реакцию и увеличить скорость движения.

Когда стало темно, Олег начал действовать. Перед охранниками, стоявшими позади, имелось лишь одно преимущество: он ждал этого момента и готовился к решительным действиям, а они — нет. Землянин тщательно запоминал, где стоит каждый из конвоиров, как, на каком расстоянии друг от друга размещается в комнате мебель, и потому в кромешной тьме двигался почти также уверенно, как при свете ламы.

Соскочив со стула, Олег ринулся в сторону стража, державшего в руке пульт от болевого генератора. Прекрасно понимая, что время играет против него, Макаров действовал грубо, но эффективно. Используя собственную массу, он сбил охранника с ног и припечатал головой к стене. Почувствовав, как обмякло тело противника, землянин совершил рывок ко второму из трех надзирателей. Резкое движение левой рукой, чтобы обнаружить врага, схватить его — а затем молниеносный удар коленом в прыжке. Раздался стон, тут же прерванный сокрушительным ударом правой руки.

Третий из охранников, сообразив, что дела плохи, в панике выхватил из кобуры пистолет и выстрелил наугад. В этом состояла его ошибка. Пуля со звоном разбила раздвижные стеклянные створки стеллажей, расщепила деревянный ящик и застряла в бумагах картотеки, не причинив никому ни малейшего вреда, но вспышка пламени, вырвавшись из ствола оружия, на миг осветила комнату, позволив Олегу определить, где находился стрелявший. Ещё один прыжок, удар кулаком, еле слышный хруст сломанной челюсти — и вот уже в комнате на ногах остался один лишь Макаров. Пока всё шло лучше, чем можно было надеяться. Шанс на такое развитие событий был столь ничтожно мал, что для себя Макаров твердо решил: если когда-нибудь вернётся домой, то непременно поставит памятник создателям палеовируса.