Партия на троих

— Не отдам! — выкрикнул он неприятным высоким голосом, какого ранее у него не было. — Мое!

— Ваше величество, у вас родился сын, — прошелестела светловолосая женщина бесцветным голосом.

— Снова? — пискнул Сошиг и заныл: — Почему они рождаются и рождаются? Мне уже нельзя посмотреть в сторону женщины, чтобы она не понесла. Как змееныши. Они хотят лишить меня трона! Моего богатства! Это проклятие дракона, я знаю!

— Дракон умер, — прошелестела придворная.

— Его посмертное проклятие! — не сдавался Сошиг. — Нужно избавиться от этого отродья.

— Ваше величество, вам нужен наследник, — возразила женщина.

— Я смогу зачать нового, но… когда это будет нужно мне! — заорал Сошиг. — Я архимаг, а архимаги живут долго и до самой смерти остаются в силе.

«Вот только вряд ли ты когда–либо являлся даже просто сильным магом», — подумал Руиз, как оказалось слишком громко, поскольку Сошиг встрепенулся и заозирался по сторонам. Шкатулку сжал так, что побелели костяшки пальцев, и едва не вдавил ее в немощное старческое тело.

— Что с этим отродьем не так? — спросил Сошиг, спустя почти минуту, в которую с его стороны раздавались лишь всхлипы, перемежаемые почти нечленораздельным «мое… не отдам». — У всех предыдущих имелись какие–нибудь изъяны: шесть пальцев или четыре, отсутствие уха, хвост. Они неминуемо стали бы несчастны, когда выросли и обнаружили свое отличие от прочих… нормальных, — Сошиг особенно выделил последнее слово, — людей. Умертвляя их, мы совершали акт милосердия и человеколюбия! Так избавим от мучений и это несчастное создание. Тем самым совершим доброе и благородное дело, — наставительно произнес он и спросил уже суетливым тоном нетерпящего промедления человека: — Какое уродство у этого… мальчика?

— Он абсолютно здоров, ваше величество.

Сошига аж перекосило от подобного известия, но он взял себя в руки и просиял лицом.

— Значит, безумен! — вскричал он. — Умалишенный наследник — беда королевства. Я не могу подвергать жителей Садаккара такой опасности. — Идем! Нельзя медлить.

И Сошиг выбежал из своих покоев, положив шкатулку на сидение трона. Женщина немного постояла на пороге обводя комнату ищущим взглядом, но, так никого и не найдя, удалилась, шелестя тканями яркой юбки, богато украшенной самоцветами. Звук заставил Руиза вздрогнуть: уж слишком напомнил шипение, с которым терлась о каменный пол чешуя огромного змея.

Руиз отправился бы за Сошигом, но ветру стало интересно и приказывать ему уж точно не стоило: обидится еще, откажется помогать. Облетев шкатулку, ветер отыскал щель и тотчас в нее сунулся, немедленно вылетев обратно с разочарованным вздохом. В шкатулке находился камень — брат–близнец того, который Сошиг вынес из драконьего логова, пожертвовав жизнями многих достойных магов и чародеев, но так и не получил. Камень, из–за обладания которым, он не сбежал из Садаккара со всей подвластной ему скоростью, когда понял, что скоро лишится магических сил. Камень, окончательно сведший его с ума и заставивший убивать собственных детей. Сам Руиз не видел в нем ничего особенного, как не понимал, чем для кого–то ценно золото и серебро. Магия была важнее, да и свобода — тоже. А кроме того Руиз решил не искать мести больше. Месть уже свершилась. Месть — всегда противостояние. Руиз не без удовольствия пообещал ее изворотливой алчной гадине, но убивать того, кем стал Сошиг, скорее, стало бы актом милосердия. Стоило признать: на этом поле дракон переиграл всех.

Словно вспомнив о чем–то, а может услышав, ветер заметался по покоям: раздул пламя в камине, который топили, несмотря на теплую погоду за окном, сорвал со стены гобелен, опрокинул подсвечник… ох, быть еще одному пожару, и хорошо, если и в нем не обвинят Руиза. Вылетев в коридор, ветер кинулся догонять Сошига, но остановился столь же внезапно, как и сорвался с места. Сколько Руиз его знал, а завели дружбу они порядком давно, не чувствовал у ветра ни малейших эмоций. Ни разу. Однако сейчас тот был напуган. Страх читался отчетливо, передавался по их странной связи. Руиз вгляделся в переплетения теней на полу и стенах, услышал глухие чавкающие звуки и…

Благо, дверь, ведущая из питейного зала во двор, располагалась недалеко. Руиз выбежал из нее и тотчас склонился с три погибели у стены. Его рвало, буквально выворачивало наизнанку сначала желчью, а потом и кровью.