Партия в баккара

— Нет, уверенность! Я узнал об этом путем опроса окружающих. Обвинить вашего друга означало во всеуслышание заявить о своей беспринципности, это означало привлечь внимание к себе, к своим семьям, бросить тень на ваше прошлое честных и порядочных людей. Это вызвало бы скандал. Вы хранили молчание, обманывая правосудие и ограждая от него Максима.

Обвинение было сформулировано так убедительно, недавняя драма становилась такой ясной, что г-н Овар пребывал в замешательстве. И вдруг совершенно неожиданный поворот — Джим Бэрнет не воспользовался своим преимуществом. Он рассмеялся.

— Успокойтесь, сударь. Мне удалось сразить вашего друга Максима, так как это слабый человек, истерзанный угрызениями совести. Я подготовил только что сыгранную партию, подтасовав карты так, чтобы выигрывал банкомет, и, наконец, изображение преступления, совершенного им, доконало его. Но против него у меня не больше улик, чем против вас, а вы не из тех людей, которые сдаются без боя. Тем более что ваше соучастие, повторяю, неясно, недостаточно обоснованно и оно находится в той области, куда довольно трудно заглянуть. Таким образом, вам нечего бояться. Но...— он подошел вплотную к своему собеседнику: — Но я хотел помешать вам обрести уютный покой. Благодаря молчанию и ловкости вам всем троим удалось окутать себя мраком, и даже вы сами забыли свое более или менее добровольное соучастие в деле. Именно против этого я возражаю. Я хочу, чтобы вы навсегда запомнили, что вы в какой-то мере содействовали злу. А теперь, сударь, выпутывайтесь. Впрочем, мне кажется, что судьи будут весьма снисходительны к вам. Прощайте.

Джим Бэрнет взял шляпу и, не слушая возражений своего противника, сказал следователю:

— Я обещал г-же Фужере помочь ее мужу, а отцу Поля Эрштейна обнаружить преступника. Это сделано. Моя миссия закончена.

Рукопожатия судей были не столь уж пылкими. Когда инспектор Бешу нагнал Бэрнета на лестнице, тот сказал ему:

— Эта троица неуязвима. Никто не осмелится коснуться их. Еще бы! Крупные буржуа, нашпигованные деньгами, с незапятнанной репутацией, столпы общества, а против них только мои туманные выводы... По правде говоря, я не верю, что осмелятся продолжать расследование. Неважно! Я хорошо вел дело.

— И притом честно,— одобрил Бешу.

— Честно?

— Разумеется, вы легко могли, мимоходом, прикарманить деньги. Признаться, с минуту я опасался этого.

— За кого вы меня принимаете, инспектор Бешу? — с достоинством произнес Бэрнет.

Он расстался с Бешу, вышел из дома и поднялся по лестнице в соседний дом, где чета Фужере стала осыпать его благодарностями.

С таким же достоинством, как и во время визита к отцу Поля Эрштейна, он проявил полное бескорыстие и отказался от всякого материального вознаграждения.

— Агентство Бэрнет работает не ради денег. В этом его богатство и его гордость. Мы работаем во имя торжества справедливости.

Джим Бэрнет расплатился в отеле и приказал отнести свой чемодан на вокзал. Затем, так как он полагал, что инспектор Бешу вернется в Париж вместе с ним, он отправился на набережную и вошел в дом, где помещался клуб. На первом этаже он остановился. Инспектор спускался вниз. Он бежал и при виде Бэрнета сердито заорал:

— А, вот и вы!

Перепрыгнув через несколько ступенек, он схватил Бэрнета за лацкан пиджака:

— Куда вы девали деньги?

— Какие деньги? — с невинным видом спросил Бэрнет.

— Деньги, которые вы держали в руках в ротонде, когда играли роль Максима Тюилье.

— Что такое? Но ведь я вернул четыре пачки! Вы сами, дорогой друг, только что поздравляли меня.

— Тогда я не знал того, что знаю теперь! — воскликнул Бешу.

— А что именно вы знаете?

— Вы вернули фальшивые деньги. Вне себя от бешенства Бешу вопил:

— Вы попросту жулик! Вы думаете, что это вам сойдет? Извольте вернуть настоящие деньги, и притом немедленно! Те, другие,— фальшивые, и вы, мошенник, это прекрасно знали!

Задыхаясь от гнева, он изо всех сил тряс Джима Бэрнета, который хохотал, бормоча:

— Ах, бандиты... Впрочем, от них можно было ожидать... Значит, деньги, которые они швыряли в лицо Максима, были фальшивые? Какие негодяи! Их просят привезти деньги, а они привозят бумажонки.

— Разве ты не понимаешь,— воскликнул Бешу вне себя,— что эти деньги принадлежат наследникам убитого? Поль Эрштейн выиграл деньги, и партнеры должны вернуть их.

Радость Бэрнета не имела границ:

— Ах, вот оно что! Разразится скандал. Теперь они обворованы в свою очередь! И притом дважды! Какое наказание для воров!

— Ты лжешь! Ты лжешь! — скрежеща зубами кричал Бешу.— Это ты обменял их... негодяй... мошенник!

Судьи, выходившие из клуба, видели, как инспектор Бешу в крайне возбужденном состоянии ожесточенно размахивал руками, не произнося при этом ни слова, а против него стоял, прислонившись к стене, Джим Бэрнет, он держался за бока и хохотал до слез, хохотал до слез!..

Примечания