#Партия

Я отвернулся от зеркала, а на сетчатке моих глаз проявилось всё то же изображение: искажённое страстью женское лицо. Губы, с которых срывались всхлипы и стоны. Руки, готовые вести. Искушение обрело законченный образ, и душное тепло, поднявшееся в моей груди, шаровой молнией спустилось вниз, лизнуло оголённые нервы и опалило мне горло да так, что даже первый вдох дался мне с трудом. Я сглотнул. Так я ещё никогда не хотел. Впрочем, из этого положения был один выход, но при здравом размышлении я делать этого не стал: мне и так уже было понятно, что игры с моей рукой и подсознанием в итоге закончатся тем, что картинка с Павловой станет тем самым наркотиком, который надолго выбьет меня из колеи нормальных отношений с женщинами.

«Кстати, о женщинах…». Я посмотрел на часы: было пять минут третьего. Вспомнив о своём обещании Лизе прийти сегодня «пораньше», я не удержался и пнул унитаз. Не помогло. Выдравшись из периметра засаленного туалета, я сел в машину. Набрал Лизе на сотовый, потом на домашний телефон, но она не ответила. Пережидая гудки, я лихорадочно соображал, какую ложь мне выдать. На седьмом гудке я смирился и положил трубку. Десять минут спустя я уже входил в свой подъезд. Достал ключи, поднялся на этаж и отпер дверь. Вошёл в прихожую и прислушался: в квартире было тихо.

Лиза, осторожно позвал я. Ответа не последовало, но в комнате я углядел неяркий свет.

«Всё-таки обиделась… Ладно, сейчас разберемся».

Вздохнув, я повесил куртку на вешалку, толкнул дверь и медленно прислонился к косяку, разглядывая стол, накрытый на двоих. Тарталетки с курицей единственная кулинарная гордость Лизы. Бутылка с шампанским, плавающая в раскисших кубиках льда. Два пустых бокала. И единственная красная роза в высоком стакане, традиционно исполнявшем роль вазочки. Именно так полтора года назад завязались наши отношения с Лизой. Я перевёл взгляд на диван: свернувшись клубком под старым клетчатым пледом на диване спала Лиза. Свет розового ночника обхватил её лицо, Лиза по-детски всхлипнула, но, так и не проснувшись, спрятала нос под плед и прижала к груди колени.

Я сел на диван, рядом с ней:

Прости. Я так не хотел.

«Нет, ты хотел. Ты и сейчас ещё хочешь. Ты отчаянно, до колик, до судорог хочешь туда, обратно в ночь. В машину, к женщине, от которой ты каждый раз отступаешься. А знаешь, почему ты это делаешь? Из-за врождённой порядочности? Из-за благородства? Чушь и враньё: ты просто понял, в самый последний момент осознал каким-то звериным чутьем, что если ты хоть один раз переспишь с ней, то ты на ней залипнешь. И ты испугался. Ты никогда не был романтиком. Ты никогда не был влюбчивым. А с этой женщиной вселенная встала с ног на голову, твой привычный уклад рухнул, сознание перевернулось, а мир содрогнулся и затрещал по швам».

Увы, это была даже не правда это была истина. Я вздохнул. От моего движения Лиза пошевелилась, но так и не проснулась. Поднявшись, я выключил свет, чтобы он не мешал ей, и перешёл в кухню, где в ящике кухонного шкафа была заначка «Newport». Открыв балконную дверь, я поискал спички, смастерил из салфетки пепельницу и, выдыхая в дождь дым, впервые задал себе вопрос: что со мной происходит? Всё, что случилось за эту неделю, было почти безумием. И я почти обезумел я никогда не вёл себя так. Я никогда таким не был….

Сегодня мне исполнилось ровно тридцать пять лет. Впервые в жизни я мучился из-за женщины».

Глава 6

«Удача она ведь женского рода?» (Александра Маринина, «Последний рассвет»).

11 - 16 сентября 2016 года

1

«Вадим, я заболел. Кашляя в трубку, прохрипел я. В понедельник на тебе департамент. Проведи совещание, потом собери отчёты и отправь их мне на почту. Да, узнай персонально у Алтухова, что у нас с разработкой плат для нашего тендера, и скажи Павловой, чтобы она перезвонила мне.

Хорошо. А по какому вопросу? осторожно интересуется Шевелёв.

«По личному, а тебе какое дело?».

Хочу знать, каких исполнителей она подобрала для обучения заказчика в Праге.

И во сколько ей вам позвонить?

Когда будет готова, я пожал плечами. Я буду дома, целый день на телефоне и в почте.

Хорошо, Александр Владимирович, я всё передам. Выздоравливайте.

М-м. Залившись кашлем, напоминавшим хриплый собачий лай, я бросил трубку и потащил градусник из подмышки. Взглянул на столбик термометра и присвистнул: 37 и 8.

«Оба-на! Двести лет не болел, а тут нате вам… Да-а, ничего себе вышла прогулочка под дождём. Спасибо вам, Наталья Борисовна!».