#Партия

И я, махнув рукой на Пражский град, свернула в переулок, направляясь в сторону американского посольства, к бледно-жёлтому дому с огромной вывеской «Baracknika Rychta». Мы переступили порог этой пражской пивной. Я выбрала стол у окна. Саша любезно придвинул мне стул, уселся сам и с облегчением вытянул ноги. Я украдкой улыбнулась. Саша невозмутимо осматривался. К нам подлетел официант молодой худощавый парень, облачённый в тёмные брюки, рубашку и накрахмаленный до хруста белый фирменный фартук. У официанта были ловкие руки и плутоватый взгляд как у всех людей, кто живёт на хорошие чаевые.

Выбирай ты, и Саша откинулся на стуле, благодушно протягивая мне меню.

А если тебе не понравится то, что я выберу? осведомилась я.

Ну, тогда я съем твою порцию, и он посмотрел на меня так, что я сразу почувствовала себя десертом. Я даже поёжилась. Но в свой черёд тоже решила пошутить. Изучив меню и спотыкаясь в чешском, я всё же сумела правильно произнести названия выбранных мной блюд. Официант одобрительно закивал, хрустнул фартуком и улетел на кухню. Саша облокотился о стол, уложил подбородок в ладони и принялся изучать меня.

«Ну, давай, спроси, что я тебе выбрала», ехидно подумала я.

Знаешь, а я только сейчас понял: ты здесь вполне можешь сойти за местную, задумчиво произнёс Саша. Внешность, фигура… даже то, как ты жёстко произносишь сочетание букв «с» и «ч» я это ещё в Москве заметил. И тебе ведь здесь очень нравится?

Заказ, закончила диспут я, указывая на огромный поднос, который тащил официант.

Там королевский кабанчик? невинно поинтересовался Сашка.

Я прикрылась меню, сотрясаясь от смеха. Официант растерянно замер у стола. Саша махнул рукой, и парень принялся торопливо выгружать на стол щёчки в соусе (дорого, но один раз можно), свежие овощи, тёплые топинки (но без острых специй), мягкий домашний утиный паштет, тартар, чешского карпа и тёмное пиво.

Прошу, изображая «хлеб-соль», произнесла я.

Здорово, искренне одобрил Саша и тут же побежал мыть руки. Я с улыбкой поглядела ему вслед: вот же аккуратист. Пользуясь его отсутствием, рассчиталась с официантом. Подумала и всё-таки решилась: вытащила купленную мной на мосту акварель и прислонила её к бокалу. Васильев вальяжно подошёл к столу, но, увидев картинку, замер. Медленно опустился на стул и также медленно взял её в руки.

Что это?

Тебе нравится?

Да. Очень, он осторожно потрогал изящный паспарту ярко-синего цвета.

Это тебе, на память. Может, повесишь… где-нибудь? Мой голос всё-таки дрогнул. Синие глаза странно блеснули.

Ты имеешь в виду, это подарок на память о нашем последнем дне здесь? уточнил Саша. К моему горлу подкатил ком ни вытолкнуть, ни сглотнуть. И я просто кивнула…

… Да, он всё правильно понял. Как и я окончательно поняла: его, как и всех жёстких, холодных мужчин, легко можно сделать сентиментальным. Но сама его суть не изменится никогда. Я не его история. От этих мыслей можно было весь день проплакать в подушку. А можно было устроить прощальный трах, окопавшись в его номере. А можно было разделить этот день на двоих так, как сделала это я. Искренне, просто, бережно и отчаянно честно…

Саша покрутил акварель и отложил её в сторону. Взял вилку, бросил на меня задумчивый взгляд, подцепил кусочек свеклы и надкусил её.

Как ни странно, но мой обед угодил «простым» вкусам Александра Владимировича. Отпивая кофе, я мысленно улыбнулась, вновь называя его по имени-отчеству. Я ведь почти забыла тот наш первый кошмарный день, когда я пришла к нему в офис и возненавидела его от всей души, буквально с первого взгляда. А сейчас для меня не было человека дороже… Пряча вздох, посмотрела в окно, глядя, как на Прагу ложатся лиловые сумерки. Удивлённо покосилась на часы: надо же, уже полвосьмого.

Боже, как поздно, вырвалось у меня. А я хотела тебе ещё Пражский град показать.

Наташ, давай вернёмся в гостиницу. Пожалуйста, произнёс Васильев странно звенящим голосом.

Чашка дрогнула в моей руке, когда я повернулась и увидела, как он на меня смотрит. Он вцепился в меня глазами, затягивая в омут черных зрачков, своих разом потемневших глаз так, что внутри меня всё сжалось. Не сводя с меня взгляда, Саша накрыл мою дрогнувшую руку. Я свернула её в кулачок. Он мягко разжал мои пальцы. Большим скользнул по чувствительной коже ладони, поглаживая, убеждая и я заёрзала на стуле. Он снова провоцировал меня, и я отставила чашку.

Люди смотрят, пригрозила я.

Плевать.

Саш, не надо.

Надо… Дай мне одно обещание, Павлова.

Какое?

Ты знаешь, какое…

От пунцовой краски, стремительно растекающейся по моему лицу, меня спасло появление официанта. Впрочем, подойдя к нашему столику, несчастный парень покраснел за меня, сообразив, что здесь сейчас было. Он даже попятился, неловко бормоча:

Omlouvám se… Promiňte.

Что он говорит? Продолжая терзать мою руку, безмятежно осведомился Саша. Я всегда завидовала его самообладанию, а сейчас так просто мысленно аплодировала ему: у меня язык прилип к нёбу, а Васильев произносил слова так, точно рассказывал мне прогноз погоды на завтра.