Партийный билет в нагрудном кармане

Кнут, сидел в зале диспетчеров. Гражданских специалистов полностью заменили военные, к которым присоединились люди из спецотряда. Когда, Ган прервал связь, генерал встал, прошёлся от стены к стене. Он ходи, заложив руки за спину, думая – «А, чёрт и не готово ещё ничего».

Жак, долговязый мужчина с мягкими, почти женскими чертами, подал голос:

– Не думаю, что они начнут стрелять в людей.

– Почему?

– Во всех других случаях захвата заложников УРА, они этого не делали. Вспомните случай с банком Апельсин, там они дошли до самой черты, но так её и не переступили. Кишка у них тонка. Сымитировать расстрел они могут, но чтобы реально начать стрелять в затылки, ни в чём перед ними не провинившихся людей, нет, на это они не пойдут. Ведь такой акт насилия означал бы отказ от их основных программных постулатов. Они же, на всё страну, кричат в своих изданиях, что воюют не с народом, а с системой.

– Наши террористы романтики уже повзрослели. Романтика ушла, осталась кровь. Думаю, они обзавелись заграничными покровителями.

– Судя по экипировке, да.

– Не только. Конечно, не понятно, откуда они могли достать советские автоматы, но и объекты они стали выбирать тщательнее. Повысилась выучка, подготовка. Все не так просто, как кажется.

– Вы думаете надо удовлетворить их требования.

– Ни в коем случае, Жак. Отступив раз, мы сами откроем новую страницу террора. К ним опять хлынут все эти панки, неврастеники, политические психопаты. Нужен штурм, а наши министры всё думают, никак не решаться. Пойду их потороплю.

Кнут, вышел из диспетчерской. Пройдя по коридору зашёл в кабинет принадлежащий генеральному менеджеру аэропорта. Теперь там дежурил, сидя у телефонного аппарата, его адъютант. Кнут, молча, указал ему на дверь, офицер вышел. Генерал набрал секретный номер, за ним озвучил оператору код, через минуту его соединили с министром.

– Господин министр, решение приняли?

– Нет, ещё.

– Время играет против нас. Террористы в любую минуту могут начать убивать заложников. Об этом сразу пронюхают журналисты. Они расположились вокруг аэропорта со своими камерами. Их операторы заняли гору, напротив взлётного поля, им всё видно.

– Тогда начав штурм, мы рискуем ещё больше.

– Да, но только в случае неудачи. Девяносто девять процентов из ста, что штурм пройдёт штатно. Успех гарантирую я лично.

– А, жертвы?

– Мы все их спишем на террористов. Чего ещё ожидать от бешеных собак?

– Значит, вы уверены?

– Уверен.

– Хорошо. Позвоните мне через два часа.

– Господин министр, это слишком долго! Они начнут убивать через шестьдесят минут.

– Через два часа. – И министр положил трубку.

Кнут, зажмурился. В нём клокотала чёрная злоба. Второй раз за полдня его послали. Сначала красный недоносок, а теперь вот этот дряхлый импотент, его непосредственный начальник.

За три минуты до того, как минутная стрелка встала на цифру три обозначающую конец периода ожидания террористов, Кнут вынужденно связался с триста сорок шестым рейсом, хотя и не хотел.

– Послушайте, мы не успеваем. Дайте нам ещё час, тогда ваши товарищи будут здесь.

– Это ваши проблемы. – Сердце Гана защемило, но пойти сейчас на уступку означало проиграть.

– Ваших товарищей, всех семерых уже готовят к отправке.

Ган, осознал, прочувствовал, что генерал ему врёт. Что-то там у него не срасталось, поэтому он изворачивался, как мог. Да, переговорщик из него вышел неважный. Не хватало опыта. С вооружёнными людьми разговаривать, это тебе не приказы об арестах мальчишек оппозиционеров подписывать.

– У вас осталось две минуты.

– Послушайте… – Кнут, торопился напрасно, его уже никто не слушал.

Время вышло, протекло сквозь пальцы, улетучилось, испарилось, теперь наступил момент отвечать за свои слова, подтверждать злодейством свои изначально чистые намеренья направленные исключительно на помощь товарищам. Вся тяжесть принятия решения выпала на Гана, как на командира. Его выбор пал на двух американцев. Во-первых, они были иностранцами представляющими державу, которая стала ярким воплощением всего того, что они ненавидели – американские войска до сих пор находились на территории Фаверленда. Их ракеты прикрывали страну от мифической угрозы с востока, а на самом деле, делали Фаверленд целью первой очереди для ответного советского удара. Во-вторых, они являлись представителями высшего менеджмента нефтяного концерна Тексоил. Второй нефтеперерабатывающей компании мира, а значит одному из главных кровопийц эксплуататоров.

Неприятные обязанности палача он возложил на себя. Приходилось жертвовать принципами идеи ради спасения жизни товарищей. Он подозвал к себе Мана. Выйдя с ним во второй салон, дал знак остальным подойти к ним.

– Курт, возьми вон тех американцев, отведи их в нос самолета, к передним дверям.

– Что же, ты решился?

– Мы знали, что такой вариант возможен.

К ним подошёл Отто и Гера. Гера, устала, у неё появились тёмные тени синяков под глазами. Напряжение постоянного ожидания, тяжесть бомбы давящая ей на живот, высасывали из неё жизненные силы.

– Что, свиньи нам отказали? – Отто, был мрачен.