Партийный билет в нагрудном кармане

И, Кнут отключился. Генерал хотел взять реванш за прошлые унижения, но ему не удалось. Ган, лишь ухмыльнулся. Он, конечно, понимал, что разозлил Кнута, но он от него изначально пощады не ждал. А, их судьба решалась не им. Увы, для нашего главного полицмейстера. Система, дружище, система, она перемалывала всех – простых людей, своих слуг и даже тех, кто считал себя неуязвимыми кукловодами, в конце концов, все становились её жертвами.

Споры в правительстве разгорелись с новой силой. Гюнтер Кнут, бегал каждые десять минут к телефону. То звонил он, то названивали ему. Торговались, настаивали, грозили, давили. Солнце исчезло за горизонтом, оставив по себе алеющую полосу раскалённого метала в чёрной саже наступающей печной сажей ночной тьмы, когда его, в сотый раз, адъютант, переквалифицировавшийся в телефониста, подозвал к телефону. Министр, на проводе:

– Гюнтер, операция по освобождению заложников может быть одобрена, при стопроцентной гарантии успеха. Ты допустил массу ошибок. Эти проклятые трупы наделали ненужного шума.

«Ошибок, ах ты сморчок. Ладно, скрипи дальше».

– Я, понял господин министр.

– Операция поручена тебе. Ты руководишь штурмом, ты же отвечаешь за всё.

«Так. Значит, вы решили устраниться. Если я выиграю лавры достанутся и им тоже, в первую очередь им, а если нет, всё свалят на моё своеволие. Ловкие сукины дети. Говоря об ответственности, они готовы, кого угодно заковать в её кандалы, лишь бы самим не принимать никакого участия в решении мало-мальски важных вопросов».

– Да, я понимаю.

– Ты согласен.

– Я солдат, а значит подчиняюсь вашим приказам.

– Нет, ты не понял. Сегодня отдаёшь приказы только ты сам.

«Здорово. Если, я откажусь, террористы за ночь завалят аэродром десятком новых трупов, а меня обвинят в бездействии, если соглашусь, при малейшей неудаче меня отдадут на съедение. Ну, уж нет, пока они будут раскачиваться, можно будет много чего поменять. Сложившееся мнение в обществе о Лучах мне в помощь. Обставим дело так, что министр мне будет руку перед телекамерами пожимать».

– Господин министр через тридцать минут мы будем готовы к штурму.

– Бог в помощь Гюнтер.

Ган, отложил наушники в сторону. Разговор с генералом он окончил. Кнут, сказал ему, что все их требования приняты, на аэродром уже въезжает фургон с красной семёркой заключённых. Да, через минуту на площадку перед зданием аэропорта выехал автозак. Неужели победа? Но, почему же так на душе тревожно? Предчувствие беды.

Рация в кармане куртки Гана, дала о себе знать. Он вытащив её, нажал на кнопку.

– Приём.

– Они идут на штурм. Точно. Бронетранспортёр подогнали за угол, два отряда штурмовиков на аэродром выдвинулись. Куда они точно пошли мне не видно, но что они вышли на лётное поле точно. – Эндрю, торопился, говорил даже намного быстрее, чем раньше. Приём.

– Спасибо. Оставайся на месте, пока всё не будет кончено.

– А, как же вы?

– Если они решились на штурм, ты нам не поможешь. Отбой, товарищ. Свяжусь с тобой позже. До скорого.

– До скорого.

Когда Эндрю отключился, Карис, словно вдогонку своим мыслям пробормотал:

– Прощай, Эндрю.

Ган, побежал к ребятам, вкратце обрисовав ситуацию. Они решили принять бой. Заложников заставили согнуться в три погибели дополнительно прикрыв голову руками – заученные действия, как при надвигающейся авиакатастрофе. Такие же бесполезные при перестрелке в салоне авиалайнера, как и во время падения в океан.

– Ты знаешь, что делать и когда. – Ган, присел на корточки перед Герой, взяв её за обе руки посмотрел в глаза.

– Не беспокойся, я не подведу. – Гера, говорила правду, на неё можно рассчитывать.

– Парни защищаем Геру до последнего патрона, а потом сами знаете, что будет.