Партизан

Когда возбужденные командиры собрались в штабной землянке и немного выговорились, я заменил карту, созданную в штабе без меня, я выходил на разведку и выводил людей из Паршукевичей. Плюс лично осмотрел дорогу, на которой бывал только летом, и наметил план действий, к исполнению которого саперный батальон приступил еще до совещания. Командовал саперами майор Сабуров, один из осназовцев. Опытный подрывник, хорошо проявивший себя при проведении диверсий на железной дороге и шоссе.

– К плану, подготовленному штабом бригады, мы вернемся тогда, когда немцы подойдут на расстояние семь-восемь километров от основного рубежа обороны. Пока противника там нет, и говорить об этом не приходится. С вашего позволения, Юрий Иванович, мы эту карту отложим. Не возражаете?

– Да что вы, Сергей Петрович! Я просто опасаюсь…

– Опасаются девицы, решившие попробовать запретный плод до алтаря или загса, а у начальника штаба должен быть расчет и нормативы. Насколько я помню, мы такой расчет делали. По нормативам успеваем снять орудия?

– Уж больно быстро они выдвинулись!

– Так ведь сами говорили, что Езери с колес снабжаются из Ду́бинки. Туда лес и торф, оттуда – кавалерию. Все верно. Вот только дальнобойной артиллерии в Дубинке нет, лично убедился. И не будет, так как на проселке уже выставлена мной засада. Если утром противник выступит в направлении Новой Руды, то мы приведем в действие план активной обороны базы. Смотрите сюда, товарищи.

И я показал на плане от руки начерченный план блокирования дорог в междуречье.

– Основная идея такова: минные постановки производятся по всей длине дороги, но! Мы не будем препятствовать проходу по ней, пока весь полк не втянется на нее. Атакуем их здесь. Причина выбора места: резко изменившийся ландшафт. Необходимо вбить противнику мысль о том, что в лесу – безопаснее, чем на открытой местности. Но удар произведем одиночный, самой мощной у нас миной МОН-200К. Противник попробует рассыпаться, а кони в болото не пойдут. Человек пройти по снегу может, а конь проваливается под тонкий ледок и ранит ноги. «Двухсотка» мина мощная, а впереди у них будет только дорога. Ни вправо, ни влево не свернуть. Любой командир тут же соберет совет: что делать? Прорываться с большими потерями или возвращаться в безопасный лес, тем более что противник в соприкосновение не вступил.

– А верно! И тут мы их из снайперок!

– Никаких снайперок! Ни одного выстрела. Нас нет! А вот эти мины предназначены для комсостава. Бить только по нему, соберутся они, скорее всего, вот в этом месте: и болота видны, и мы там площадочку соорудили, чтобы сани могли разъехаться, а в составе полка есть несколько вездеходов, на которых начальство и ездит. Ну, а при возвращении, вот на этом 600-метровом участке будет нанесен основной удар. Так как противника они не обнаружат, то второй раз соваться в эти места они не станут, а перенесут свои действия либо восточнее, что дает нам возможность накрыть их РСЗО на открытой местности, либо попытаются пройти к Новой Руде кратчайшим путем по широкому шоссе. Для которого у меня готов примерно такой же план активной обороны. Действовать предстоит быстро, задача командиров полков и батальонов обеспечить работу саперного батальона в полном объеме, как транспортом, так и людьми на вспомогательных работах. Остальному личному составу находиться на основных позициях, соблюдать радиомолчание, исключить использование печей в дневное время, обеспечить жесточайший контроль на всех дорогах и тропах. Без письменного приказа начальника штаба передвижение по ним запрещено для всех. Ну, и не паниковать, а готовиться собирать трофеи. Считайте так: в Езери и Дубинку поступило 4300 голов скота, большая часть которого должна перепасть нам в виде свежезамороженного мяса. А это – 2150 тонн мяса, товарищи. Взять их в свои руки – наша задача, – закончил я это выступление совсем по-советски.

Напряженные лица товарищей по оружию разгладились, и они заржали, как те лошади, которые прибыли по нашу душу.