Партизан

Сталин сказал, что он уже распорядился рассмотреть вопрос о поставках БТР, ранее отклоненных из списков из-за капризного к топливу двигателя. Информация по поводу их модификаций будет дополнительно передана сегодня же. Он даже не спросил меня, откуда я знаю об этих моделях, но у меня был заготовлен ответ, что мне о них сказал механик-водитель члена военного Совета Леонова. Такой разговор у нас был, тот, действительно упоминал, что БРТ у командующего Конева – дизельный и с крышей десантного отделения. Про стрельбу на площади Свердлова Верховный уже слышал, поэтому я сказал только, что возбуждено уголовное дело, но основные обвиняемые находятся в коме и не могут отвечать на вопросы. Дело контролирует сам нарком. Еще обратил внимание Верховного, что если уж речь пошла о званиях, то на время переформирования мне лучше сохранить звание по госбезопасности, чем общеармейское, легче будет пробивать снабжение. Сталин с этим согласился и в конце встречи сказал, чтобы я зашел в наградной отдел. Он тоже обратил внимание на то обстоятельство, что на груди у меня только гвардейский значок, который к тому же придется снять: Вторая ударная – не гвардейское соединение. Пакет с документами был мной получен у Поскребышева, а в наградном отделе лежали орден Суворова 1-й степени, орден Ленина и Золотая Звезда. По дизайну этот орден № 1 несколько отличался от тех орденов, которые я видел, у него не было звездочки на верхнем луче, да и указа о его учреждении я не слышал. И под кругом существовала ленточка, а не лавровые венки, на которой были выгравированы слова фельдмаршала: «Бьют не числом, а уменьем!». А звание ГСС мне было присвоено не за бой под Изюмом, а за формирование партизанской бригады Особого назначения, уничтожение кавалерийской бригады СС и майский бой с карателями под Гродно, по совокупности. До сегодняшнего дня я не имел права получить первую степень, максимум – третью, насколько я помню статут этого ордена, но, повторяю, Указа по нему еще не было, а это – тот образец, который проходил конкурс. Насколько я понимаю, будет принят немного другой дизайн. Судоплатову Боевое Красное Знамя уже вручили, причем еще в мае. Мое награждение почему-то откладывалось и произошло почти через месяц.

Еще одной причиной, почему я хотел сохранить звание НКВД, было то обстоятельство, что моим непосредственным начальником станет товарищ Мерецков, лицо несколько неоднозначное в истории РККА, архивно-следственное дело № 981 697 в отношении которого было уничтожено 25 января 1955 года на основании указания ЦК КПСС и распоряжения председателя КГБ при СМ СССР И. А. Серова, вследствие чего большинство подробностей дела неизвестны… Но по показаниям 18 человек он был участником небезызвестного заговора, и не рядовым. Так как придется вершить дела, расходящиеся со штатным расписанием, утвержденным именно товарищем Мерецковым, в бытность его начальником Генерального штаба, то проще выглядеть в его глазах ставленником товарища Берии, чем неизвестным старшиной пограничной службы. В пакете мной был обнаружен приказ, в котором рукой Сталина вычеркнуты слова «генерал-лейтенант» и вписаны «комиссар III ранга госбезопасности».

Из Кремля отзвонился Судоплатову, чтобы уведомить его о переменах.

– Я – в курсе, что тебя забирают в армию.

– Не совсем, я пока в штате, и прохожу по НКВД. У меня просьба: можешь ко мне временно командировать 15–20 инструкторов из нашей школы в Кратове?

– А зачем?

– Ну, мне задачу поставили сформировать «Ударную» армию, так что без них сделать это будет проблематично, особенно учитывая отведенные сроки. Я ж тебе своих давал в свое время, они, кстати, так до сих пор у тебя служат. Долг – платежом красен, Павел Анатольевич.

– Вот ты вечно так, как еврей, долги вспоминаешь! Куда направлять?

– В Назию, на Волховский фронт, в распоряжение командующего 2-й Ударной армии комиссара III ранга Соколова.

– С тебя причитается! Растешь!

– Падать больнее будет, сроки даны абсолютно нереальные.

– «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Направлю твоих же, плюс своих подброшу, но с возвратом! Договорились?

– Крохобор! Договорились.