Партизан

Там – много машин, в которых скучали водители, несколько грузовиков и автобусов, ожидающих «товарищей командиров». Два огромных зала, набитых офицерами в польской форме, кажется, что они единственные наши «союзники», несколько офицеров и уоррент-офицеров из Англии и довольно большая команда «главных снабженцев» – американцев. Неожиданно много девушек-москвичек, несколько шумных компаний наших летчиков, два оркестра, исполняющих даже Глена Миллера, «At last», и, заставлявших зал плакать, «We’ll meet again». И неплохих чечеточников, мужчину и девушку, исполнявших «Коротышку Джорджа». Наши изредка заказывали «Одессита Мишку» и «Синий платочек». Прозвучал и «Осенний вальс», но и песню чуть растянули, напирая на голос, да и не слушали ее в этом зале. «Booggie Woogie forever!» Людей со щитом и мечом на рукаве здесь не видно, они есть, скорее всего, но их не видно. Поэтому ко мне пристал вначале поляк подвыпивший, а затем довольно крепко накачавшийся «ас» из ПВО Москвы. Дескать, нечего подглядывать, люди отдыхают после «боевой работы».

– Я, вообще-то, просто ужинаю, дорогой. Завтракал под Белым, на Калининском, пообедать не получилось, а ужинать приходится в таком шуме. Идите, лейтенант, свободны!

Его, который попытался повысить голос, увели свои же приятели, но ужин был испорчен. Впрочем, этого следовало ожидать, но есть хотелось.

Несмотря на этот инцидент, я успел заметить, что подошедший «стрельнуть огоньку» поляк вначале неровной походкой отправился в вестибюль, туда, где находились туалеты и телефоны, а затем, совершенно трезвый, вернулся обратно. Я в это время выяснял отношения с лейтенантом-летчиком. А «высшую меру», еще от ZWZ, я имею с 1941 года, тем более что сам признался в том, что контактировал с доктором-сотником по служебной необходимости, для его ареста. Так что ситуация стала разворачиваться в направлении, что придется демонстрировать навыки по скоростной стрельбе из пистолета по появляющимся мишеням. Когда я попросил официантку меня рассчитать, то пресловутому надпоручнику сразу срочно потребовалось отлить. В холле я его не видел, но пара молодых людей в кепках вышла на улицу, еще когда я поправлял прическу перед зеркалом. «Встретят» либо в тамбуре, там не шибко удобно, либо попытаются достать в сквере перед театром. Это немного проще. В холле находился швейцар, только парочка вынырнула из темноты и попыталась зайти мне за спину еще на площади. Впереди на скамеечке сидела парочка, которой я больше всего опасался. Там могло быть серьезное оружие. Ребята в кепках – обычные уголовники, решившие подработать. Требуется кого-то подрезать, за куш, а почему нет?

Как только ребятки сзади прибавили шаг, я повернулся к ним вполоборота, держа в поле зрения парочку у фонтана, и приказал лечь на землю, НВКД.

– Атас! Легаш! – В руках у обоих мелькнули «заточки».

И я открыл огонь, но левая рука со вторым пистолетом уже смотрела в сторону фонтана. Два выстрела в головы нападавших и откручиваю «уход вправо с перекатом», так как парочка у фонтана попыталась поднять «Стен». Два «Хай Пауэра» против «пукалки» в руках не шибко владеющего оружием мужчины в штатском, это круто! Несмотря на приличную дистанцию, я его достал с третьего выстрела. А девушку я пожалел. Просто «прижал ее», пустив пару выстрелов вдоль ушей, сблизился и вырубил ее ударом справа в челюсть рукояткой пистолета. С пяти углов бежали патрули. «Что ж вы сумочки у телок не проверяете, комендачи!» Но я заметил, что надпоручник прыгнул в «виллис» и попытался сдать задом для разворота. Это он напрасно! Он меня больше всего интересовал! Я украсил его джип разводами на стекле, а самому ему воткнул пулю в плечо. К сожалению, в левое. Но, похоже, ему хватило, 9 мм имеют приличное останавливающее действие. Машина врезалась задом в стоящий грузовик «Додж».

Надпоручник оказался из 2-го отдела штаба армии Андерса, внутренняя контрразведка. Двое первых нападавших – обычные «жиганы», причем из молодых, но они уже ничего сказать не могут. Только то, что один из них в розыске за «мокруху», что стало известно, как только его фотография оказалась на Петровке, 38. Третий до госпиталя доехать не успел, польский офицер, капитан, кстати, из Волковыска. А девица пока сказать ничего не может, тоже полячка, из Литвы. Интересно: как они меня вычислили? Это – самое интересное! Причем генштабовские уши из этого дерьма просто торчат. Я – человек не публичный, от слова «вообще». О том, что я – в Москве, знало очень ограниченное количество людей. Через полчаса я все это выдал своему прямому начальнику.

– Паш, у меня стойкое ощущение, что меня им слили.

– Может, все-таки это дело по АК тащится?..

– Ню-ню, я – не слишком фотогеничен, даже немцы используют фоторобот, не фотографию, а чей-то рисунок.

– Я доложу, по команде.