Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Южнее Ново-Свинцяна мы выбрали участок железной дороги для минирования. Удлинившиеся ночи давали нам дополнительный запас времени. Днем мы залегли недалеко от железнодорожной колеи, и до нас доносился ясно шум проходящих поездов. Мокрые от дождя, прошедшего вечером, мы вышли на задание. Подход к полотну и закладывание мины прошли без осложнений. Отдалились на полкилометра от места и стали ждать поезда. Ночного времени для отступления у нас было достаточно, и мы не торопились. С приближающимся поездом все напряглись, ожидая взрыва. Минуты казались невероятно долгими. Показалось, что поезд пересек место закладки мины, не введя ее в действие. Услышали хлопок взрывателя, но мощного взрыва 12 килограмм Т.Н.Т., которого мы привычно ожидали, не произошло. Хлопок больше походил на оружейный выстрел. Поезд продолжал движение и медленно удалился. Было ясно, что мина не сработала. Очевидно, взрыватель не ввел действие пехотную мину, а та, в свою очередь, взрывчатку. Такие технические неполадки случаются.

Урбановичус решил вернуться к месту закладки мины, чтобы вставить новый взрыватель. Дело это особенно опасное прикасаться к мине, которая частично была задействована. Это могло привести к взрыву, но мина была нам невероятно важна, и хотелось все же выполнить задание. В ста метрах от полотна мы остановились. Ясно были слышны громкие голоса переговаривающегося немецкого патруля, доносящиеся с места, где мы заложили взрывчатку. Они тоже услышали хлопок взрывателя и обнаружили мину. Мы отступили. На этот раз это была явная неудача.

В течение недели перемещались между фермами в округе Царклишки. Каждый день меняли место привала в целях безопасности. Расширили круг сотрудничающих с нами крестьянских семей. Я очень сдружился с одним из бойцов нашего звена Ванюшкой Курским, русским парнем из-под Курска (отсюда и фамилия) двадцати лет, пленным в прошлом, весельчаком, с открытой душой, любящим людей. В долгих беседах он рассказывал о своей жизни, семье, селе, откуда он родом. От советского коммунизма он не был в большом восторге, но принимал его, как неопровержимую реальность, которую изменить нельзя. О евреях много слышал, и с характерной для него откровенностью рассказывал о том, что ему о них известно. Они, говорил он, хитрые и умеют устраиваться в жизни, и даже в армии. Потому он был невероятно удивлен, что здесь, среди партизан, нашел евреев, меня и Бориса, таких же воинов, как и он, и это, в общем, "испортило" ему образ евреев. Когда я спросил его о том, основано ли его мнение о евреях на личном опыте общения с ними, он ответил, что с детства слышал в своем селе рассказы и анекдоты о евреях, и из них составил себе представление о них. Такое же мнение я слышал от многих людей, выросших в Советском Союзе, и Ванюшка был одним из них.

Федула сообщил нам, что у его соседа Страдалова, у которого мы останавливались, время от времени, находятся десять солдат-украинцев, которые сбежали от немецкой службы и хотят присоединиться к партизанам. Попросили Федулу передать Страдалову, чтобы он пришел к нам в лес с двумя из этих солдат. Двое пришедших были в германской форме, вооружены русскими винтовками. Один из них командовал группой. Они рассказали, что после того, как попали в плен, в начале 1942, немцы поставили их перед выбором: присоединиться к ним или продолжать быть пленными. Условия в плену были нечеловеческими, каждый день умирали сотни от болезней и голода. Они выбрали службу у немцев в надежде сбежать, когда представится случай. После службы в течение полутора лет, им стало известно о действиях партизан в западной Белоруссии, и они решили совершить побег. Они несли караульную службу в районе Паневежиса, в Литве. Две недели назад убили немецкого офицера, командовавшего ими, и сбежали в лес, в надежде пристать к партизанам.

Рассказ их показался нам правдивым. Партизанское движение пополнялось в немалом количестве такими людьми, которые сотрудничали с немцами добровольно или по принуждению, а затем принимали решение влиться в ряды партизан. Но люди эти не признавались в том, что их решение сбежать от немцев к партизанам диктовалось положением на фронте: после поражения немцев под Сталинградом и побед советской армии летом 1943, им стало ясно, что следует присоединиться к победителям. Пока побеждали немцы, увеличивалось число местных и пленных, сотрудничающих с ними. Мы сообщили им, что готовы принять их в наше соединение, но им следует дождаться, пока мы завершим наши боевые задания в округе.