Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Возвращение на базу всегда было особым радостным событием. Отчет об успешных боевых операциях, чувство, что накопленный за это время партизанский стаж дает тебе чувство, что ты настоящий партизан. Встреча с товарищами, рассказы о событиях на твоем пути и делах соединения в твое отсутствие, — все это превращало возвращение с боевых операций в истинный праздник, который ощущался во всем соединении. Бутылки, которые специально хранились по такому случаю, усиливали праздничное настроение, и песни отзывались эхом на базе до поздних часов ночи.

17. Партизанскими тропами в Нарочь

Придя на базу «Вильнюса», мы нашли бойцов соединения готовящимися покинуть лес Ходоцишки и перейти в леса Нарочь. Штаб литовских партизан принял решение создать два партизанских центра. Один — северный под командованием Шумаускаса, организовать в лесах Нарочь. Действовать он будет в северо-западной части Литвы. Второй центр будет действовать по всей южной Литве под командованием Зимана, создав базу в лесах Рудники, южнее Вильно. Соединение «Вильнюс» перешло под командование северного центра в лесах Нарочь. Еще одним доводом ухода из леса Ходоцишки была приближающаяся зима. Лес Ходоцишки невелик по сравнению с лесами Нарочь, и в нем хозяйничали немцы. Их группы свободно перемещались по селам округи, не встречая никакого сопротивления. Зимой они могли найти базу Вильнюса" по следам на снегу, и в любой миг захватить партизан врасплох. В огромных лесах Нарочь хозяйничали партизаны, и немцы могли туда сунуться, лишь сосредоточив значительные силы. Большие пространства и концентрация войск мгновенно давали о себе знать партизанам. Зона боевых действий «Вильнюса» с базы Нарочь охватывала и Свинцян, и Ново-Свинцян, где мы проводили наши акции из леса Ходоцишки.

Штаб "Вильнюса" решил, что большинство бойцов соединения и штаб перейдут в леса Нарочь, и там заложат новую базу, но три звена выйдут на боевые задания, после выполнения которых, вернутся в леса Нарочь. Я был включен звено под командованием "Папки", местного русского из восточной Литвы. Из-за своего коммунистического прошлого он вынужден был скрываться с начала германской оккупации, и с середины 1942 действовал в лесах, как партизан. Кличка "Папка" была ему присвоена из-за его относительно пожилого возраста.

С двумя минами для подрыва железнодорожной линии мы вышли на задание в начале ноября. От одного из наших связных мы узнали, что в районе Линтопа, несколько дней назад немцы начали вырубать лес вдоль полотна железной дороги Вильно-Двинск. Цель их была создать рядом с железной дорогой полосу в 100 метров, очищенную от деревьев и кустов, с целью лишить прикрытие для партизан, подбирающихся к полотну, чтобы заложить взрывчатку. Немцы приказали местным властям вырубить эти деревья силами населения в считанные недели. Действие это пришло, как реакция на усиление подрыва поездов партизанами. Ночами мы приближались к цели и осенняя погода нам не мешала. В теплый сезон мы весь день скрывались в лесу из соображений безопасности. Но в ноябрьский холод и дождь сделать это было очень трудно. В тех местах, где были знакомые крестьяне, мы находились днем в их домах. Но вблизи железной дороги население, в большинстве своем литовское, было настроено к нам враждебно. С ними у нас не было сотрудничества. За день до проведения операции мы решили обосноваться в течение дня на отдельно стоящей ферме, хозяев которой не знали. Зашли туда утром, собрали всех членов хозяйской семьи в одной комнате, объявили, что весь день будем находиться у них, и им строго воспрещается покидать дом. Крестьянин и члены его семьи выглядели испуганными. По их словам, они впервые увидели советских партизан, о которых много наслышаны. Хозяин рассказал, что, вместе с тысячью крестьян со всей окрестности, он должен выйти утром рубить деревья вдоль железнодорожной колеи, и будет наказан, если не выйдет на работу. Просьбе его мы, конечно, не вняли. Утром разрешили выйти на конюшню и в коровник, накормить животных. Предупредили его, что если он попытается сбежать и сообщить немцам, он рискует жизнью членов семьи, без всякой связи с тем, что с нами случится. После обеда на ферму наведался сосед-крестьянин. Его мы тоже задержали. Знали, что его задержка вызовет беспокойство в семье, но выхода не было. Мы не могли быть уверенным, что отпущенный домой сосед не сообщит немцам в Ново-Свинцяне или Подбраде о местонахождении партизан. К вечеру прискакал верхом сын соседа, проверить, почему отец не вернулся. Его мы тоже задержали. С наступлением ночи мы оставили ферму, предупредив, что в случае их доноса немцам, партизанская рука их достанет и накажет.