Партизанки

Не забыть мне первой и ставшей, увы, единственной встречи с семьей отважного партизана, с его близкими в декабре сорок первого, когда Алексей Крюк еще до своего ухода в отряд был нашим связным и разведчиком в родном селе. Уже тогда довелось мне убедиться, что люди эти готовы ради общего, правого дела на все, на любой подвиг.

Приказ командира отряда Василия Губина был краток: в деревне Крюки, что под Паричами, разыскать дом нашего связного и, назвав себя, выяснить детально обстановку в селе. Уточнить ее нам было совершенно необходимо: отрядная стоянка располагалась тогда совсем рядом — едва ли не в десяти километрах от деревни. Наскоро собравшись, я тронулся в путь — до наступления сумерек оставалось совсем уже немного.

В доме Крюков, где я был спустя примерно час, меня приветливо встретила открывшая дверь хозяйка, молодая, лет двадцати пяти, женщина, пригласила войти в хату и, узнав откуда я, извинилась, попросила немного подождать.

— Муж схоронился, — пояснила она, — думали, что немцы нагрянули.

Оглядывая горницу, встречаюсь взглядом с двумя совсем еще крошечными малышами. Забравшись высоко на печку, они внимательно, не мигая, изучают меня, мою одежду, оружие. В любопытных по-детски глазенках без труда читался немой вопрос: кто ты, с чем пришел к нам в дом? Весело подмигнув ребятишкам, пытаюсь успокоить их: свой, мол, я, с добром пришел. Сперва они, видно, колебались, но потом с печки протянулись ко мне две пары ручонок. Признали!

— Успели уже познакомиться? — широко улыбнулась, входя в горницу, хозяйка. — Не сидится им тихо, пострелятам…

Следом за ней появился мужчина.

— Алексей Крюк, — крепко пожимая мою руку, представился он. — От Губина привет принесли?..

Кратко, в точных выражениях обрисовал связной обстановку в деревне. Глафира Арсентьевна (так звали молодую хозяйку) дополняла его рассказ интересными деталями — все это очень важно и существенно для нас. Через несколько минут, уточнив все подробности и поблагодарив хозяев, я засобирался в обратный путь. Однако хозяйка прощаться не торопилась.

— Знаю, что с оружием у вас неважно, — многозначительно сказала она. — По крайней мере, лишнее не повредит. Ведь так?

— Предположим, — уклончиво ответил я. — И что же?

— Еще с прошлого лета, когда шли в наших местах бои, немало его в лесах здешних осталось. Что поближе к дорогам, к жилью лежало, немцы, конечно, нашли и собрали. Но не все — дело это, понятно, не простое. Одним словом, спрятала я тогда в надежном месте три большущих ящика. Сдается мне, снаряды в них были. Показать?

— А далеко это? — не забывая о том, что за окнами давно уже непроглядная ночная темень, спросил я.

— Да как вам сказать? — Глафира на минуту задумалась. — Не то чтобы очень, но и не близко. Так что же, едем?

— Едем!

Сборы были короткими. Через несколько минут, уложив малышей в кровать, хозяйка начала торопливо одеваться. И вот тут-то, приглядевшись к ней повнимательней, заметил я, что женщина беременна.

— Глафира Арсентьевна, — осторожно начал я. — Пожалуй, будет лучше, если вы останетесь дома. А мы уже Алексеем как-нибудь вдвоем управимся…

— Это почему же? — удивленно вскинула глаза хозяйка и рассмеялась:

— Ах, вот вы о чем… Ничего со мной не случится — доберемся потихоньку. Кроме того, Алексей места не знает — ящики-то прятала я одна. Поехали!

…Ехали долго. Уже давно наступила полночь, а сани наши, подминая полозьями высокий наст, все петляли и петляли по заснеженному зимнему лесу, с каждой минутой углубляясь в него все дальше и дальше. Ориентиров вокруг не было никаких, однако Глафира Арсентьевиа, привычно держа в руках вожжи, правила лошадью уверенно, по каким-то одной ей известным приметам. Тревоги за себя у меня не было — лишь постоянная и острая мысль о малышах, которые остались одни в пустой хате, не давала мне покоя. Что-то с ними может статься, случись что с нами в лесу…

— Вот и приехали, хлопцы, — остановив наконец лошадь, обернулась к нам с усталой улыбкой женщина. — Не замерзли? Теперь давайте искать: ящики где-то здесь — у одной из этих сосен.

Соскочив с саней и увязая по колени в глубоком снегу, мы направились к деревьям. Ветра в лесу не было, однако с морозом шутки плохи: забираясь под полушубки, он пробирал, казалось, до костей.

Покопаться в снегу нам пришлось в ту ночь немало. И лишь обойдя с десяток деревьев и едва не обморозив руки, мы нашли «клад»: под одной из сосен, в яме, заваленной толстым слоем снега, лежали массивные деревянные ящики. Нетерпеливо приоткрыв крышку одного из них, я едва удержался от радостного возгласа. Мины к ротному миномету! Именно в них мы особенно нуждались.

Однако радость моя, как оказалось, была несколько преждевременной. Приглядевшись повнимательней, я понял, что мины некомплектны: в первой же, попавшейся мне под руку, отсутствовал взрыватель. Но даже не это было главным — подобрать их в отряде не составит труда. Огорчало другое: несмотря на все наши усилия, извлечь боеприпасы из ящиков мы не смогли — толстый слой льда, которым было покрыто дно ямы, буквально намертво припаял их друг к другу. Не оторвать…