Партизанская хроника

Сзади нас, обступив плотным кольцом радиста, шли партизаны. Взяв у него все вещи, они расспрашивали о Москве, о Красной Армии. В лагере возле костра послушать рассказы прибывших собрались все партизаны. Мы впервые принимали людей с Большой земли. Кругом царило оживление. Ведь прилетевшие еще сегодня были в Москве, говорили с москвичами. Пригласили «Березу» поужинать. Угощали его картошкой и тушеной капустой с бараниной, он же выложил на плащ-палатку консервы, налил всем по стопке спирта.

— За дружбу народов! — поднял тост Морозкин.

— За свободу Советской Литвы! — сказал Луньков.

— За Коммунистическую партию! За быстрейший разгром гитлеровских захватчиков! — поднял алюминиевую кружку Вильджюнас.

Незаметно летело время. Мы с гостем вспоминали свою родину. Он рассказал про долгие годы, проведенные им в тюрьме при буржуазном правительстве, про короткую, но счастливую жизнь в Советской Литве. Я в свою очередь рассказал, как в восемнадцатом — двадцатом годах боролся с буржуазными националистами, задушившими тогда молодую Советскую власть в Прибалтике, как потом по указанию ЦК Компартии Литвы работал в подполье в Жемайтии. Там мне пришлось столкнуться с палачом литовского народа Плехавичюсом, который свирепствовал в Жемайтии, расстреливая без всякой вины мирных граждан. И хоть прошло много лет, я снова с досадой вспоминал о своей неудаче.

…В воскресенье стало известно, что Плехавичюс отправится из своего имения в местечко Палангу, чтобы до самого вечера проводить тактические занятия с охранно-полицейскими группами. Мы с товарищем решили перехватить его в пути и уничтожить. Пробрались к шоссе, притаились в кустарниках. В час дня к нам подошел наш разведчик, местный кузнец, и сказал, что, поскольку кирмаш (ярмарка) в другом местечке, то и он пойдет туда. Мы нехотя поднялись, потому что без него мы не могли действовать, так как не знали в лицо Плехавичюса.

Сидя в кузнице, мы уже собирались обедать Я взглянул в окошко и неожиданно увидел идущего вдоль речки по тропинке к шоссе мужчину с хлыстом в руке, в английском защитного цвета френче, с черными усиками. У меня не было сомнений, что это Плехавичюс, но для достоверности я попросил посмотреть кузнеца. Тот подтвердил, что я не ошибся.

Мы выскочили на улицу и, чтобы опередить Плехавичюса, бросились через кладки, по болотам и кустарникам, срезали угол и на шоссе вышли ему навстречу. На ходу договорились с товарищем, что я брошу гранаты, а он будет стрелять из парабеллума.

День был ясный, солнечный. По шоссе никакого движения, если не считать по-праздничному одетой женщины, шедшей навстречу Плехавичюсу. Мы оказались в середине между ним и женщиной. По обочине шоссе мы подходили все ближе и ближе. Вот уже до Плехавичюса не более двадцати метров. Я швырнул одну за другой гранаты и бросился в кювет. Они завертелись у самых ног Плехавичюса, но… не взорвались.

Мой товарищ открыл стрельбу из пистолета. Плехавичюс тяжело рухнул в кювет, и я подумал, что он упал, сраженный моим товарищем, но, когда он начал отстреливаться и звать на помощь, я понял, что он уцелел.

Женщина также подняла крик. Гранат у нас больше не было… Парабеллум — один на двоих. Пришлось отступить ни с чем…

…Советская власть в Литве была задушена, но литовский народ не прекращал борьбы. Во всех деревнях действовали партийные организации. При их содействии нам удалось добраться до Тельшаи, где нам сказали, что мы должны срочно выехать в Каунас. Там я встретился с представителем ЦК Компартии Литвы, который передал мне указание податься дальше на восток. Мне опять пришлось оставить родной край, на этот раз надолго.

— Теперь гитлеровцы опять выдвинули Плехавичюса. Придем на родину, может, еще придется столкнуться с ним, — спокойно проговорил Ионас Вильджюнас и, помолчав немного, добавил: — Если не нам, то другим. Сейчас в Литве борются десятки партизанских отрядов.

И Вильджюнас рассказал, что уже осенью 1941 года в Литве вели борьбу с оккупантами и их пособниками партизанские отряды Вито-Вилуно, Петрико, Симено, Розанауска, Вилимо, Лешмантоса и других верных сынов Родины. Много литовцев пало геройской смертью в борьбе, но партизанское движение все расширяется.

Следующей ночью с прилетевшего к нам транспортного самолета выбросились остальные партизаны группы Вильджюнаса. Они привезли с собой боеприпасы и две рации, которые должны были передать литовским партизанским отрядам.

Мы сообщили в Москву, что группу «Березы» приняли благополучно; в ответ получили приказание помочь ему достигнуть районов Вильно.

Вместе с Вильджюнасом составили маршрут передвижения.

К тому времени отряд Василия Трофимовича Воронянского вырос в бригаду. Она дислоцировалась в лесах в северо-восточной части Минской области, главным образом в Плещеницком районе, а сам Воронянский со своим штабом находился недалеко от озера Палик. Я послал к нему Гавриила Мацкевича с несколькими партизанами договориться, чтобы он принял группу «Березы» и через своих партизан отправил дальше.